На все вопросы, которые можно адресовать пишущему человеку, Геннадий Кононов ответил давно и сам.
Жил и умер в России: «Я люблю свою землю. И я не уеду в Париж, что бы тут ни случилось» …
Писал стихи: «Это был мой единственный способ молиться, это был мой единственный способ продлиться на русских путях».
Размышлял о вечном: «Пропахли, Боже, медом твои сады. Пропахло, Боже, время густой бедою»…
Констатировал положение дел: «С духом времени наше искусство несходно. Песнь поэта бесплатно летит к облакам» .
Подводил итоги: «Жизнь была так длинна, я в ней выслушал сотни ответов. Но любил только тех в ней, кто грамотно ставил вопрос» .
Предупреждал нас: «Судьба не обманет, мы просто хотим не того».
Искал приемлемые формы бытия: «Слушай осень, молчи о небесной стреле эмигрирующих журавлей, позабудь о событьях иных… «
Пытался совершить невозможное: «…когда мне и в святом раю не рявкнут «Брысь!», взгляну на смерть свою сквозь собственную жизнь».
Познал, что нужно поэтам: «…да смыслов потуманнее, да пару рифм недружных» .
И просто по-человечески отмечал: «При нынешних раскладах все причиняет боль: и всплески нежных скрипок, и духовая медь».
Рисовал с натуры картину жизни: «Приколоты ценники, хлопнул капкан, и катится, катится к краю стакан».
А потомкам советовал: «Любите чистые тона и зря не смешивайте краски».
Радовался встрече с Псковом после разлуки: » Здравствуй, город, я вернулся, вернулся, я целую плиты царственных стен!».
И сделал посвящение Дании, в которой никогда не был, но чей образ всегда манил: «Ратуши красный кирпич, ты облизан веками, стрелка часов, ты сверкаешь как рыцарский меч».
Геннадий Кононов (1959-2004) жил в городе Пыталово, на границе России и Латвии.
При жизни издавался в сборниках «Скобари», «Истоки», «Приют неизвестных поэтов», «Третье дыхание», «День и ночь», печатался в журналах «Юность», «Литературная учеба», «Москва». После смерти друзьями поэта изданы сборники «Жизнь-за прозренье» (2004), «На русских путях»(2009), «Тиль, или Мотивы Фландрии» (2017).
В октябре 2012 года в «Литературной газете» была опубликована большая подборка стихов поэта со вступительной статьей Вадима Андреева, преподавателя ПсковГУ, кандидата филологических наук, с ним Геннадия Кононова со студенческой поры связывала дружба и соавторство: Вадим Андреев положил на музыку около ста стихотворений поэта, после чего жизнь многих текстов продолжилась в форме песен, романсов и рок-композиций.
В 2014 и 2016 годах благодаря усилиям поэта Артема Тасалова стихи Геннадия Кононова были напечатаны в Псковском литературно-художественном журнале.
В библиотеке на Конной первый вечер поэзии Геннадия Кононова прошел в ноябре 2007 года и был подготовлен совместно с клубом друзей поэта. В июне 2009 года здесь состоялась презентация сборника «На русских путях».
30 сентября, в воскресенье, друзья и поклонники творчества Геннадия Кононова в течение 59 минут (именно столько лет исполнилось бы в этот день поэту, будь он жив) станут читать вслух его стихи, коротко предваряя чтение объяснением своего выбора. Присоединиться к этой акции – в качестве чтецов или просто слушателей – смогут все, кому близки по духу стихи Геннадия Кононова и кто интересуется современной поэзией в целом.
После акции предполагается концептуальная чайная и много сюрпризов.

Поэтический нон-стоп «Кононов на Конной» начнется в 15 часов и станет символической свечой памяти, зажженной в день рождения поэта .

Информация предоставлена Центральной городской библиотекой
Фотографии из социальной сети ВКонтакте

10 сентября в 17 часов
в Центральной городской библиотеке
пройдёт презентация второго номера альманаха
«Псковский литературно-художественный журнал»

Альманах — часть масштабного издательского проекта художника, поэта Ильи Сёмина и члена Союза писателей России Артёма Тасалова — продолжает знакомить взыскательного читателя с российским и общемировым культурным ландшафтом. Много важных литературных открытий ожидает читателей альманаха — псковичей и гостей города, интересующихся современной культурой.

В планах презентации альманаха – встреча в реальном времени с поэтом Константином Кравцовым (г. Москва), писателем Владимиром Потресовым (г. Москва) и филологом Дмитрием Прокофьевым (Псков). Авторское чтение, обсуждение, автографы, фотосессия предусмотрены.

Альманах открывается стихами Геннадия Кононова (1959 – 2004) — поэта, жившего на краю России в городе Пыталово Псковской области, автора единственной пока книги стихов «На русских путях». Развёрнутое эссе о. Константина (Кравцова) о творчестве ещё одного рано ушедшего московского поэта Дениса Новикова (1967 – 2004), которого «из тесноты словесного ряда» выделял Иосиф Бродский. Далее актуальная русская поэзия москвича Алексея Рафиева, «поэтического контрреволюционера». Из старинного города Устюжна представлен поэт Фёдор Васильев, не торопящейся с выходом книжки и не на кого не похожий. Это органическая поэзия, без гидропоники, идущая от природы, от жизни, от любви!

Артем Тасалов

Несколько слов

О ГЕННАДИИ КОНОНОВЕ

(предварительное знакомство для читателя)

...и душа моя выпросит неба кусок,
побираясь в развалинах сна.
Геннадий Кононов

На стихах Кононова я впервые споткнулся в альманахе "Скобари" (Псков) за 2003 г.
Открываю его, вспоминаю, вот:
ПРЕДУТРЕННИЙ ТЕКСТ И похмелье, и смерть, и разрыв, и семья -
всё становится с возрастом легче, друзья.
Ваш покой нерушим: хоть позор, хоть фавор.
- Не пошли бы вы на хрен, - и весь разговор.
Из лекарств остается один алкоголь.
Слева - вовсе не сердце. Фантомная боль... Здесь же еще:
ЧТО НУЖНО ПОЭТАМ Желать почти что нечего...
Звезд - на пути беспутном,
немного водки вечером,
немного кофе утром.
Немного неба хмурого
над хмурою рекою,
немного хлеба, курева,
бумаги и покоя,
да смыслов потуманнее,
да пару рифм недружных.
Немного понимания...
Любви - совсем не нужно.
Как бы ничего особенного... Только вот искренность и простота интонации, что ли.
Да еще созвучность моему взгляду на жизнь. Сделал закладку в памяти.
В Альманахе Псковской литературы за 2004 г., где были опубликованы и мои "Русские Элегии", Кононов тоже был, и был опять хорошо. Вот:
ПОДРУЖКА ОСЕНЬ
....
Я сегодня не удел.
Скоро кончилась пирушка,
и лобок мой поседел,
вечно юная подружка.
Я валяю дурака,
я рискую от бессилья.
Станционная тоска,
листопадная Россия...
Я шагаю по дерьму.
Все равно мне и забавно.
В гору легче одному,
а теперь, с горы, - подавно.
И ведет меня стезя
беспристрастно и несложно.
Полюбить ее нельзя,
отвернуться - невозможно...
Опять искренность, простота, созвучность... Подумал, что неплохо бы познакомиться.
Но не ехать же к нему в Пыталово *). Одно название чего стоит. Успеется, подумал, в Пскове еще пересечёмся. На презентациях альманаха он не бывал...
Летом 2004 г. в толчее на псковском рынке я встретил знакомого писателя, который сказал, что Геннадий умер. Не успел я...
А ведь сколько раз могли, казалось бы, встретиться. В одном году поступили в ПГПИ - Псковский пединститут. Он - на филфак, я на естественно-географический. На филфаке бабы одни были. Ребята все у нас. На 2 курса старше учился Женя Шешолин, мы быстро сошлись и по сторонам особо не смотрели: были самодостаточны более чем: он из Латвии, я из Москвы. Геннадий родился в Пыталово. У филфака была своя общага - в сторонке. Вот и не пересеклись... Я тогда часто читал стихи на институтских вечерах, в том числе и свои. Визуально мы не могли не знать друг друга. Но вот...
Потом, через многие годы - в конце и начале века уже - тоже могли пересечься: я работал в Доме Учителя методистом, он преподавал в Пыталовском интернате для глухо-немых детей; я работал в администрации Псковской области и тесно общался с работниками Управления образования, а он работал в Пыталовском районном управлении образования. Но я это узнал уже после, после... В октябре 2004 вышла хорошая статья в Псковской Губернии - интервью с другом Геннадия. http://gondola.zamok.net/148/148sidorov_1.html
Пожалуй она и подвигла меня на то, чтоб сделать материалы по творчеству Геннадия для сетевых изданий. Тем более, что из Интернета я узнал, что стихи Геннадия вошли в сборник "Приют неизвестных поэтов", который был проанонсирован на книжной полке Сетевой Словесности, http://www.litera.ru/slova/polka/book.php?id=1085971542 где висит и моя книжка "Живая Земля", а в этом же сборнике есть стихи Юрия Рудиса, который входит в редакцию сетевого издания Вечерний Гондольер. Ну а с Вегоном я уже немного знаком. Вегон приютил мою последнюю виртуальную книжку. Вегон же согласился вывесить тексты Кононова, которые я стал собирать. Отсканировал все, что было в 3-х номерах альманаха "Скобарь" и Антологии псковской литературы (Псков, 2001), несколько стихотворений висело в сети. И , наконец, Валентин Курбатов любезно передал мне сборник Издранного в электронном виде (впрочем, достаточно небрежно составленный) http://gondola.zamok.net/148/148kononov_2.html и книжку (брошюру по сути) из 45 стихотворений Кононова "Жизнь - за прозренье", которую собрали и выпустили в Пыталово родные и друзья поэта тиражом в 200 экз. уже после смерти Геннадия.
Из книжки я взял предисловие и краткое эссе самого поэта. http://gondola.zamok.net/148/148kononov_1.html
Одно фото - цветное на бумаге дал тоже В. Курбатов, второе - чорно-белое я взял из статьи в Псковской Губернии.
В итоге подготовлено 145 стихотворений Г. Кононова , с которыми можно ознакомиться в Библиотеке Вечернего Гондольера. http://gondola.zamok.net/biblio/kononov/kononov.html Все их внимательно прочитав, я могу сказать пока очень кратко, что Геннадий Кононов - подлинный Поэт, достойный благодарного читательского внимания.
Навскидку могу выделить как отличные такие тексты, как "Осень Пигмалиона", "От России в Дали", "Блудный сын", "Темные картинки" и др.
Впрочем, у каждого заинтересованного читателя найдутся свои предпочтения.
Мне его творчество интересно и дорого также и тем, что оно происходило в родном уже для меня контексте мифа-судьбы Псковской Земли на рубеже двух веков, так же, как и творчество моего друга Евгения Шешолина . http://spintongues.vladivostok.com/yevgeny_shesh.html
Не имея пока возможности вдаваться в анализ творчества Кононова, я отсылаю читателя к текстам статьи С. Сидорова в Псковской Губернии и Валентина Курбатова http://gondola.zamok.net/148/148curbatov_1.html .
***
П. С.
Все же хочется озвучить самоочевидную мысль.
Судьба и творчество Геннадия Кононова становились и совершались в глубокой провинции. Ещё в конце 70х г. прошлого века мне пришлось в составе "народного театра слова" обойти с концертами несколько районов Псковской области. И зимой, и летом.
Уже тогда это была вымирающая земля. Брошенные деревни, пьющее население, ветхое жилье - уже тогда. Сейчас и представить страшно, как там люди живут. Кое-где теплится жизнь, конечно, где частный бизнес есть, но это - отдельные угли жизни на хладном пепелище псковской земли. Евгений Шешолин выдержал только пару лет учителем в сельских школах, - сбежал в Псков. А Геннадий где родился - там и пригодился... Он остался верен своей малой родине, о которой в его стихах сказано так много горьких слов.
Более того - он работал с больными детьми, и сам был, по сути, инвалидом по диабету.
В стихах его об этом почти не слова. Его горькое слово прорастало на самом дне социальной жизни страны. И горькое это слово было, по сути, молитвой пред Богом за ту землю, тех детей, среди которых он медленно умирал.
Поэтому, я все же приведу здесь одну цитату из Писания, которая вошла мне в голову, когда я соприкоснулся с этой Душой: "И скал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, что бы Я не погубил ее, но не нашел". (Иезекииль 22:30)
Возможно, это и преувеличение, но скажу - в лице таких людей как Геннадий Кононов Господь находит нужных ему людей... * Представляю здесь ещё два стихотворения Кононова: ОСЕНЬ ПИГМАЛИОНА
1
Круг замкнули года и суда возвратились из странствий,
Поломались игрушки, матронами стали подружки.
В нежилых помещеньях, в холодных осенних пространствах
все вдруг стало работой: стихи, потаскушки, пирушки.
Осень псиною пахнет. Амура поникшие крылья
он ваяет устало, с натурщиком шутит неловко.
Гипс крошится, как время. Прикинувшись мраморной пылью,
пыль с обочины Духа легла на виски и кроссовки.
С каждым годом работать ваятелю проще и проще.
Вдохновенье все реже, и ясность, как облако в луже.
Мгла пульсирует влажно. Пустынны священные рощи.
Только черные птицы в магическом зеркале кружат.
2
Боги ценят усердье. Однажды его озарило.
Гипс и мрамор задвинув, оставив за кадром натуру,
он собрал Галатею, слепил ее тело из мыла,
а одежные вешалки стали скелетом скульптуры.
опушил ей свиною щетиной лобок и ресницы.
Конский хвост - на затылок. Подмышки - на крашеной вате.
Вставил пробки от "Спрайта" в пустые девичьи глазницы
и железное сердце велел подмастерьям сковать ей.
Он подкрасил ей губы, пока подмастерья потели.
И в ушах, и на шее созвездием светятся стразы.
Кубик Рубика скрыт под сферическим лбом Галатеи,
и наброшен ей на плечи плащ из угарного газа.
Прозвучали над Кипром в тот миг олимпийские трубы,
Воплотилась мечта, и свершилось, что может лишь сниться.
В рефлекторной улыбке раздвинулись мертвые губы,
синтетической радостью вспыхнули пробки в глазницах.
3
На краю восприятья мелодия льется устало.
Галатея поет, принимая красивые позы.
Собрались праздным утром друзья и беседуют вяло.
В вазах, еле дыша, коматозные белые розы
обмирают, и мыло душисто скользит под рукою -
втихаря под столом гладит деве колено приятель.
А по выцветшим улицам бродит, исполнен покоя,
сон, приправленный перхотью листьев. Расслабься, ваятель.
Ты, считавший себя полубогом, себе не хозяин.
Олимпийцы горазды играть человеческой страстью.
Почему ты увлекся поп-артом болотных окраин?:
К счастью, морок иллюзий непрочен. Октябрь, ненастье,
Ломит спину... Вослед перелетному длинному клину
поглядишь, да кривою дорожкою, зыбкою, липкой -
свежевымытым взглядом упершись в раскисшую глину, -
входишь в осень.
***
ОТ РОССИИ В ДАЛИ Напряженно бесполый и квелый,
ни с женою, ни с Богом не споря,
допиваю декабрь невеселый

Снег с лыжнею на склоне таланта
невесомой рукой нарисован,
и елозит смычок музыканта
по струне миокарда басовой.
Все по Чехову, глухо и голо.
Все по - зимнему, голо и глухо.
Но вонзился зигзаг рок-н-ролла
в слякоть мозга сквозь левое ухо.
Поднялся я, лицо утирая, -
стерся глаз, но сквозь дырку в заборе
ночь узрел я от края до края
от России в Дали, в Сальвадоре.
Ночь по картам оконным гадает,
и, влагалища всей глубиною,
не спеша нас, отчизна съедает
под голодной беспутной луною
Ее лоно - сладчайшая бездна.
В Каталонии скрыться? - пустое...
За израненной дверью подъезда
ждет метель, как такси. Наготове.
Устно ль, письменно ль взвоешь - ни звука.
Есть сигнал, но ответ невозможен.
Моя память течет, словно сука.
Черновик мой почти безнадежен.
И кивает любимая, вторя
о России в Дали, в Сальвадоре,
и колышется снежное поле
по России в Дали, в Сальвадоре.
Ветер свищет и свищет в миноре
от России в Дали, в Сальвадоре.
Поллитровка допитая, sorri,
Прости.
На пороге небесной отчизны
вмиг развеются все наважденья -
в лучший миг моей заспанной жизни,
за мгновенье до пробужденья.
***
*) Пыталово - (в 1920-45 Абрене) - город (с 1933) в Российской Федерации, Псковская обл., на реке Утроя. Железнодорожный узел. 7,2 тыс. жителей (1993).
2005 Псков

был певцом ушедшего XX века, озвучившим чувства и мысли людей, выросших из старой системы ценностей, а новую так еще не успевших создать, обрести. Как-то плохо жить не хотелось, а хорошо - не получалось. И кто в этом виноват?

Как неприкаянные дети, мы метались в межвременье, пытаясь определиться, ради чего жить и что же существенно для человеческой души?

Вроде бы все существенно, в то же время стало возможным от всего отречься. Легко поменять семью, дом, родину, любовь, идеи.

Реально на течение событий стали влиять не чувства и идеалы, а расчет, деньги и способы их заработать. И очевидного врага как бы уже и не было, а жизнь светлее не становилась.

Вот эту неприкаянность, вышелушенность и смог передать поэтическим образами и аллегориями.

Куда стремится человек, не знающий, куда идти? Да топчется на месте или просит Бога о конечном исходе - возвращении Туда, Откуда явлен на землю, как в притче про осла, который ходит по кругу, вращая жернов, но не перемещаясь по-сути.

И что есть суть движения на земле?..

Чувствовал ли, понимал ли сам Геннадий так глубоко природу вещей, о которой говорил и писал?

Мне кажется, что на подсознательном уровне ему был дан некий камертон искренности и фальши мира. И там, где он угадывал тон, - стихи пронзительно емкие, мудрые, вечные. А где привносил свою осмысленную линию, свой психофизический бунт - там слышится явный вызов Создателю, протест, отрицание жизни на земле со всеми ее дарами и неиспользованными возможностями. Именно за этот бунт иногда настороженно принимают творчество Кононова.

Вот опять короткий и зябкий псковский сентябрь..., в квартирах сыро, в кошельках пусто, в душах озноб - не согреться и не успокоиться. Последний день сентября - день рождения, а теперь памяти Геннадия Кононова. Потерянно встречаю, хотя дата ничего уже не меняет в душе моей. Теперь каждый день стал 30 сентября и 22 июня одновременно. Может, и у других так?

Нынче ему исполнилось бы 50 лет.

Прошлый сентябрь показал, что отношение к поэту законсервировалось в сердцах отдельных людей, знавших и друживших с поэтом, и особенно консолидироваться и делиться своими чувствами мы не горазды.

В течение предшествующего и текущего года нам, его близким и друзьям, все реже доводилось пересекаться в разных сочетаниях.

Последняя встреча состоялась накануне Дня России, в Центральной городской библиотеке Пскова, в поэтическом клубе «Лира», во время презентации первого большого сборника стихов Геннадия Кононова «На русских путях».

Но презентацией книги эта встреча называлась несколько условно. Псковское издательство «Логос» безжалостно задерживает выпуск книги, хотя реально она должна была увидеть свет в еще в начале года.

Для литературной встречи издательство выдало всего 15 экземпляров, которых, само собой, всем желающим не хватило. Согласно последним обещаниям редакции, выход всего тиража, а это 500 экземпляров, ожидался в августе…

Сборник очень сложно пробивал себе дорогу. Деньги на него собирались всем миром пять лет. К великой радости удалось найти издательство, где это оказалось нам по средствам. Однако, в издательстве «падали» компьютеры, терялась информация, уходили редакторы. Навалился экономический кризис, который тоже внес свою лепту в задержку выхода книги. Порой казалось, что в этой череде случайностей прослеживается какая-то заколдованность или наговор.

И вот сборник увидел свет, долгожданное детище. Но сблизило ли нас, близких друзей Геннадия Кононова, это событие?..

По слову поэта, мы по-прежнему встречаемся, « на горьком молчаливом пиру ...» (Г.К .), все те, кто хотел вобрать в себя больше, чем получилось.

Мы знаем о существовании друг друга без слов, одними вибрациями души, взглядов, мыслечувств.

Хоть видимся реже, мы все рядом, в одном объятии, распахнуты друг для друга, и постучись ко мне любой, хоть под самый рассвет - я подскочу и накрою стол и душу. Но не стучатся…

Мало вспышек, редки наши встречи... Так ведь, чтобы потратить, надо прежде накопить: сил, новостей, чувств. А коли мы востребованы своей рутиной доверху более, чем полетом души - свободных радикалов на качественное общение не так много. Так чем же отравлены наши дни?

А все тем же - междоусобицами, гонором, самолюбием, амбициями…

Но чем больше времени отделяет нас от Геннадия, тем больнее рвут душу его стихи и мысли, и обнаженное отчаяние, как боль зубовная, как призыв бережно обращаться с тем, что вокруг, ибо все преходяще...

***
Темнеет роща,
видима едва.
Мягка на ощупь
ночи синева,
и дом окутан
теплой и живой
Новозаветной
этой синевой.
Струятся воды.
Мир природы прост.
Дай рюмке отдых,
слушай шепот звезд.
Речушки норма,
логика куста
точнее формул
Будды и Христа.
И не мешает воссоединить
ту нить, где рядом
«нет» и «может быть».

Пусть грезит дух о молниях и птицах,
судьба как книга. Смыслам нет границ.
Поверь, я б вырвал парочку страниц,
когда б не тосковал о тех страницах.

Пылающими буквами вдоль стен
начертан нам второй закон Ньютона.
Дыши, душа, парами ацетона,
покуда свищет ветер перемен…

***
С полусонным полувыражением
к зеркалу слегка полуприник
полунедоумок, полуправедник,
полусталкер, полупроводник.

За окном, нагие и озябшие,
полуоблетали деревца.
Зеркало, испачканное взглядами,
полуотражает пол-лица…

Соблюдай, собрат, полуспокойствие.
Полумеры - в меру - не вредны,
сердце, словно чаша, переполнено
и часы минутами полны.

Милость Божья всем сполна отмерена.
Исчерпать ее нельзя никак.
Скоро ты предстанешь перед Господом
полным: сталкер, праведник, дурак.

Стоит только окликнуть

Пусть проходят больничные сны чередой,
пусть совсем небогаты уроки былого -
разбавление спирта святою водой
придает аромат и уклончивость слову,
и витает над текстом дымок золотой.

Стоит только окликнуть, и я обернусь,
благодарный тому, кто слова понимает.
Мира горестна прелесть, равно как и грусть.
Лишь кретины кретинов всерьез принимают.
Лишь внизу, под подошвами, чудится хруст.

Бог - умелый хирург. Болью правится дух,
да и тело уходит с привычных тропинок.
Вечер розов, как семга, и легок, как пух.
Он плывет, как пропахший ранеткою рынок,
полный осени, астр, торговок и мух.

За оградой в ларьке я куплю пирожок,
чтоб к горячему хлебу рукой прикоснуться.
Все обычно, лишь взгляд необычен, дружок,
и обычные чувства уже не вернутся,
даже если заплатишь последний должок.

Город мой, твоя пыль солона и нежна.
Ты сполна населен и людьми, и богами.
Беспредельна, как вечность, твоя тишина,
лишь осколки мелодий хрустят под ногами,
да чуть слышно звенит над рекою луна.

Стихи Геннадия Кононова

Людмила ИСАЕВА

(предварительное знакомство для читателя)

...и душа моя выпросит неба кусок,
побираясь в развалинах сна.
Геннадий Кононов

На стихах Кононова я впервые споткнулся в альманахе "Скобари" (Псков) за 2003 г.
Открываю его, вспоминаю, вот:

ПРЕДУТРЕННИЙ ТЕКСТ

И похмелье, и смерть, и разрыв, и семья -
всё становится с возрастом легче, друзья.
Ваш покой нерушим: хоть позор, хоть фавор.
- Не пошли бы вы на хрен, - и весь разговор.
Из лекарств остается один алкоголь.
Слева - вовсе не сердце. Фантомная боль...

Здесь же еще:

ЧТО НУЖНО ПОЭТАМ

Желать почти что нечего...
Звезд - на пути беспутном,
немного водки вечером,
немного кофе утром.
Немного неба хмурого
над хмурою рекою,
немного хлеба, курева,
бумаги и покоя,
да смыслов потуманнее,
да пару рифм недружных.
Немного понимания...
Любви - совсем не нужно.

Как бы ничего особенного... Только вот искренность и простота интонации, что ли.
Да еще созвучность моему взгляду на жизнь. Сделал закладку в памяти.
В Альманахе Псковской литературы за 2004 г., где были опубликованы и мои "Русские Элегии", Кононов тоже был, и был опять хорошо. Вот:

ПОДРУЖКА ОСЕНЬ
....
Я сегодня не удел.
Скоро кончилась пирушка,
и лобок мой поседел,
вечно юная подружка.
Я валяю дурака,
я рискую от бессилья.
Станционная тоска,
листопадная Россия...
Я шагаю по дерьму.
Все равно мне и забавно.
В гору легче одному,
а теперь, с горы, - подавно.
И ведет меня стезя
беспристрастно и несложно.
Полюбить ее нельзя,
отвернуться - невозможно...

Опять искренность, простота, созвучность... Подумал, что неплохо бы познакомиться.
Но не ехать же к нему в Пыталово *). Одно название чего стоит. Успеется, подумал, в Пскове еще пересечёмся. На презентациях альманаха он не бывал...
Летом 2004 г. в толчее на псковском рынке я встретил знакомого писателя, который сказал, что Геннадий умер. Не успел я...
А ведь сколько раз могли, казалось бы, встретиться. В одном году поступили в ПГПИ - Псковский пединститут. Он - на филфак, я на естественно-географический. На филфаке бабы одни были. Ребята все у нас. На 2 курса старше учился Женя Шешолин, мы быстро сошлись и по сторонам особо не смотрели: были самодостаточны более чем: он из Латвии, я из Москвы. Геннадий родился в Пыталово. У филфака была своя общага - в сторонке. Вот и не пересеклись... Я тогда часто читал стихи на институтских вечерах, в том числе и свои. Визуально мы не могли не знать друг друга. Но вот...
Потом, через многие годы - в конце и начале века уже - тоже могли пересечься: я работал в Доме Учителя методистом, он преподавал в Пыталовском интернате для глухо-немых детей; я работал в администрации Псковской области и тесно общался с работниками Управления образования, а он работал в Пыталовском районном управлении образования. Но я это узнал уже после, после... В октябре 2004 вышла хорошая статья в Псковской Губернии - интервью с другом Геннадия .
Пожалуй она и подвигла меня на то, чтоб сделать материалы по творчеству Геннадия для сетевых изданий. Тем более, что из Интернета я узнал, что стихи Геннадия вошли в сборник "Приют неизвестных поэтов" , который был проанонсирован на книжной полке Сетевой Словесности, где висит и моя книжка "Живая Земля", а в этом же сборнике есть стихи Юрия Рудиса, который входит в редакцию сетевого издания Вечерний Гондольер. Ну а с Вегоном я уже немного знаком. Вегон приютил мою последнюю виртуальную книжку. Вегон же согласился вывесить тексты Кононова, которые я стал собирать. Отсканировал все, что было в 3-х номерах альманаха "Скобарь" и Антологии псковской литературы (Псков, 2001), несколько стихотворений висело в сети. И, наконец, Валентин Курбатов любезно передал мне сборник Издранного в электронном виде (впрочем, достаточно небрежно составленный) и книжку (брошюру по сути) из 45 стихотворений Кононова "Жизнь - за прозренье", которую собрали и выпустили в Пыталово родные и друзья поэта тиражом в 200 экз. уже после смерти Геннадия.
Из книжки я взял предисловие и краткое эссе самого поэта .
Одно фото - цветное на бумаге дал тоже В. Курбатов, второе - чорно-белое я взял из статьи в Псковской Губернии.
В итоге подготовлено 145 стихотворений Г. Кононова, с которыми можно ознакомиться в Библиотеке Вечернего Гондольера .

Все их внимательно прочитав, я могу сказать пока очень кратко, что Геннадий Кононов - подлинный Поэт, достойный благодарного читательского внимания.
Навскидку могу выделить как отличные такие тексты, как "Осень Пигмалиона", "От России в Дали", "Блудный сын", "Темные картинки" и др.
Впрочем, у каждого заинтересованного читателя найдутся свои предпочтения.
Мне его творчество интересно и дорого также и тем, что оно происходило в родном уже для меня контексте мифа-судьбы Псковской Земли на рубеже двух веков, так же, как и творчество моего друга Евгения Шешолина .
Не имея пока возможности вдаваться в анализ творчества Кононова, я отсылаю читателя к текстам статьи С. Сидорова в Псковской Губернии и Валентина Курбатова .

П. С.
Все же хочется озвучить самоочевидную мысль.
Судьба и творчество Геннадия Кононова становились и совершались в глубокой провинции. Ещё в конце 70х г. прошлого века мне пришлось в составе "народного театра слова" обойти с концертами несколько районов Псковской области. И зимой, и летом.
Уже тогда это была вымирающая земля. Брошенные деревни, пьющее население, ветхое жилье - уже тогда. Сейчас и представить страшно, как там люди живут. Кое-где теплится жизнь, конечно, где частный бизнес есть, но это - отдельные угли жизни на хладном пепелище псковской земли. Евгений Шешолин выдержал только пару лет учителем в сельских школах, - сбежал в Псков. А Геннадий где родился - там и пригодился... Он остался верен своей малой родине, о которой в его стихах сказано так много горьких слов.
Более того - он работал с больными детьми, и сам был, по сути, инвалидом по диабету.
В стихах его об этом почти не слова. Его горькое слово прорастало на самом дне социальной жизни страны. И горькое это слово было, по сути, молитвой пред Богом за ту землю, тех детей, среди которых он медленно умирал.
Поэтому, я все же приведу здесь одну цитату из Писания, которая вошла мне в голову, когда я соприкоснулся с этой Душой: "Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел". (Иезекииль 22:30)
Возможно, это и преувеличение, но скажу - в лице таких людей как Геннадий Кононов Господь находит нужных ему людей...

Представляю здесь ещё два стихотворения Кононова:

ОСЕНЬ ПИГМАЛИОНА

1
Круг замкнули года и суда возвратились из странствий,
Поломались игрушки, матронами стали подружки.
В нежилых помещеньях, в холодных осенних пространствах
все вдруг стало работой: стихи, потаскушки, пирушки.
Осень псиною пахнет. Амура поникшие крылья
он ваяет устало, с натурщиком шутит неловко.
Гипс крошится, как время. Прикинувшись мраморной пылью,
пыль с обочины Духа легла на виски и кроссовки.
С каждым годом работать ваятелю проще и проще.
Вдохновенье все реже, и ясность, как облако в луже.
Мгла пульсирует влажно. Пустынны священные рощи.
Только черные птицы в магическом зеркале кружат.


2
Боги ценят усердье. Однажды его озарило.
Гипс и мрамор задвинув, оставив за кадром натуру,
он собрал Галатею, слепил ее тело из мыла,
а одежные вешалки стали скелетом скульптуры.
опушил ей свиною щетиной лобок и ресницы.
Конский хвост - на затылок. Подмышки - на крашеной вате.
Вставил пробки от "Спрайта" в пустые девичьи глазницы
и железное сердце велел подмастерьям сковать ей.
Он подкрасил ей губы, пока подмастерья потели.
И в ушах, и на шее созвездием светятся стразы.
Кубик Рубика скрыт под сферическим лбом Галатеи,
и наброшен ей на плечи плащ из угарного газа.
Прозвучали над Кипром в тот миг олимпийские трубы,
Воплотилась мечта, и свершилось, что может лишь сниться.
В рефлекторной улыбке раздвинулись мертвые губы,
синтетической радостью вспыхнули пробки в глазницах.


3
На краю восприятья мелодия льется устало.
Галатея поет, принимая красивые позы.
Собрались праздным утром друзья и беседуют вяло.
В вазах, еле дыша, коматозные белые розы
обмирают, и мыло душисто скользит под рукою -
втихаря под столом гладит деве колено приятель.
А по выцветшим улицам бродит, исполнен покоя,
сон, приправленный перхотью листьев. Расслабься, ваятель.
Ты, считавший себя полубогом, себе не хозяин.
Олимпийцы горазды играть человеческой страстью.
Почему ты увлекся поп-артом болотных окраин?:
К счастью, морок иллюзий непрочен. Октябрь, ненастье,
Ломит спину... Вослед перелетному длинному клину
поглядишь, да кривою дорожкою, зыбкою, липкой -
свежевымытым взглядом упершись в раскисшую глину, -
входишь в осень.


ОТ РОССИИ В ДАЛИ

Напряженно бесполый и квелый,
ни с женою, ни с Богом не споря,
допиваю декабрь невеселый

Снег с лыжнею на склоне таланта
невесомой рукой нарисован,
и елозит смычок музыканта
по струне миокарда басовой.
Все по Чехову, глухо и голо.
Все по - зимнему, голо и глухо.
Но вонзился зигзаг рок-н-ролла
в слякоть мозга сквозь левое ухо.
Поднялся я, лицо утирая, -
стерся глаз, но сквозь дырку в заборе
ночь узрел я от края до края
от России в Дали, в Сальвадоре.
Ночь по картам оконным гадает,
и, влагалища всей глубиною,
не спеша нас, отчизна съедает
под голодной беспутной луною
Ее лоно - сладчайшая бездна.
В Каталонии скрыться? - пустое...
За израненной дверью подъезда
ждет метель, как такси. Наготове.
Устно ль, письменно ль взвоешь - ни звука.
Есть сигнал, но ответ невозможен.
Моя память течет, словно сука.
Черновик мой почти безнадежен.
И кивает любимая, вторя
о России в Дали, в Сальвадоре,
и колышется снежное поле
по России в Дали, в Сальвадоре.
Ветер свищет и свищет в миноре
от России в Дали, в Сальвадоре.
Поллитровка допитая, sorri,
Прости.
На пороге небесной отчизны
вмиг развеются все наважденья -
в лучший миг моей заспанной жизни,
за мгновенье до пробужденья.

*) Пыталово - (в 1920-45 Абрене) - город (с 1933) в Российской Федерации, Псковская обл., на реке Утроя. Железнодорожный узел. 7,2 тыс. жителей (1993).