>

Исторические предпосылки возникновения кельтского эпоса. Кельтский эпос, его основные циклы, особенности бытования

Что касается литературной традиции о друидах и кельтах, то она не ограничивается только группой античных текстов, им посвященных. Ж. Доттен писал: «Кажется естественным, желая получить сведения о кельтах, адресоваться к самим кельтам». Таким образом, существует третья большая группа источников о друидах - это кельтская литературная традиция , представленная древними ирландскими сагами, которые составляют «чрезвычайно архаический элемент европейской литературы и отражают мир более древний, чем любая другая местная литература в Западной Европе» .

До настоящего времени дошли два списка саг, так называемые список А и список В. Они содержат более 250 названий, хотя саг сохранилось значительно меньше. Существовало же гораздо большее число саг, образовавших обширный ансамбль ирландской эпической литературы.

Оллам (ед.ч. ollaimh — доктор-поэт, мн.ч. ollamhan), поэт самого высокого ранга, должен был знать 350 историй . По традиционной, принятой самими поэтами классификации саги делились по сюжетному признаку: Приключения, Плавания, Сватовства, Разрушения и т. д.

Существовал ещё иерархический принцип классификации: саги делились на самостоятельные или «главные» саги (prim-scela) и так называемые «вводные» или «предшествующие» (rem-scela), которые вводили те или иные эпизоды основных саг.

Учёные нового времени делят ирландский эпос на четыре цикла : мифологический цикл, уладский — названный по северному королевству Ирландии, герои которого играют важную роль в сагах, исторический или королевский цикл и цикл Финна.

До появления первой письменной редакции саг ирландский эпос прошёл длительный путь развития в устной традиции в виде прото- или правариантов саг. Первая редакция саг относится к VII-VIII вв. н. э. Наиболее древняя из сохранившихся рукописей датируется XI–XII вв. н. э.

В средневековой Ирландии эпос составлял фундаментальную часть аристократической культуры.

Саги сочиняли и декламировали филиды (fili ; от *welet-, *wel — «видеть», валлийское: gweld — видеть; то есть «провидец» — «вохвы») - поэты высокого ранга. Дарбуа де Жюбенвилль пишет, что долгими зимними вечерами филиды декламировали отрывки из эпических поэм или целые поэмы королям, окруженным вассалами, в больших залах их замков возле горящего очага.

В ирландской саге, стилистический анализ которой показывает, что она должна быть записана в VIII веке, говорится о учёном поэте Форгале, декламирующем поэтические истории Монгану, королю Ульстера, каждую ночь на протяжении зимы «от Саймана до Бельтайна» (от 1 ноября до 1 мая).

В средневековой Ирландии поэты были членами привилегированного сословия, входившего в состав класса образованных людей. Хотя их профессия была в значительной степени наследственной, ученичество было долгим и трудным. Они должны были заучивать наизусть сотни стихов. Поэты-филиды занимали место учёных историков при королевских дворцах и были составителями королевских генеалогий.
Похвалы поэта утверждали и поддерживали власть короля, а его сатира могла повредить королю и королевству. Филиды были знатоками прерогатив и обязанностей короля, и главный поэт-оллам был равен королю перед законом.


Филиды (волхвы) исполняли такие жреческие функции, как прорицание и пророчество. В таких случаях они носили одежды из птичьих перьев, как это делали сибирские шаманы, когда посредством ритуала и танца вели свою аудиторию в путешествие в другой мир. Филиды наряду с судьями — брехонами (от ирландского слова breth — суд ) , представляющими профессиональных юристов , были хранителями и толкователями традиционных ирландских законов. На древнем ирландском: Брихем — Brithem [ ‘b’r’iθ’ev], брихеман — brithemain, брехон — Brehon — закон, судья в Ирландии , от старо-ирландского — биру — biru; старо-англ. беран — beran — нести).

Во главе филидов стоял единый начальник, называвшийся риг-филид. Риг - странник, сведущий в рунах. Один из носителей этой функции сыграл важную роль во введении христианства в Ирландии. Это был риг-филид Дубтах. На съезде влиятельных людей и церковнослужителей Ирландии, где было решено уничтожить в ирландских обычаях все то, что несовместимо с христианством, именно Дубтах рассказывал о существе ирландских законов. Это было в 438 году н. э. Такова дата установления союза филидов и сановников христианской церкви. Этот союз имел следствием введение христианства, и сохранение организации филидов и брегонов.

Нетрудно заметить, что все изложенное выше по поводу ирландских филидов очень напоминает, друидов Галлии. Однако в Ирландии существовали и собственно друиды. Вопрос о соотношении ирландских друидов и филидов сложен и спорен. Дарбуа де Жюбенвилль считал, что между друидами и филидами в Ирландии существовало соперничество , которое облегчило уничтожение друидов в Ирландии. В самом деле, после христианизации Ирландии значение друидов начало быстро падать. Незначительное число друидов, принявших христианство, пополнило ряды духовенства. Но большая их часть, упорно привязанная к старой вере, не вошла в союз с христианством. Эти друиды постепенно превратились в обыкновенных знахарей и колдунов, занимавших весьма незавидное положение. И само слово друид (drui=druis, генитив - druad=druidas) в современном ирландском языке означает «колдун» — по-валлийски — dewin (девин, ведун) .

А. Юбер так же, как и Дарбуа де Жюбен-вилль, считал, что ирландские фрилиды составляли корпорацию, параллельную корпорации друидов и до некоторой степени соперничавшую с ней. Филидов христианство оставило на месте , а друидов оно уничтожило. Но обе корпорации были родственными, дополнявшими друг друга, а в древнейшие времена обладали общей организацией и привилегиями. Литература и ирландские законы были записаны только после введения христианства и именно филидами, с которыми обошлись лучше, чем с их собратьями. И поэтому, естественно, что значительная доля общей истории оказалась приписанной филидам . Тем не менее то, что мы знаем о филидах, с известными оговорками может быть использовано для реконструкции образа ирландских друидов, который по существу идентичен образу друидов Галлии.

Как бы там ни было, христианство в Ирландии сыграло положительную роль в сохранении памятников ирландской литературной традиции. Оно принесло в Ирландию письменность, с помощью которой записывался ирландский эпос, из устного предания превратившийся в зафиксированный в записи текст. Запись традиции производилась в монастырских скрипториях (лат. scriptorium от scriptor - писец , переписчик). С VI по X век в Ирландии работали не менее ста скрипториев, деятельность которых далеко не сводилась к записи текстов религиозного содержания. Вообще ирландские монастыри, расцвет которых приходился на VI в. н. э., быстро стали центрами образования и культуры.

Однако рядом с ними продолжали существовать школы и объединения филидов и брегонов , сохранявшие полную независимость. Филиды, будучи поэтами и рассказчиками мифологических повестей, проникали даже в монастыри, где их слушателями становились сами монахи, затем трудившиеся в скрипториях.

Благодаря этому счастливому стечению обстоятельств древнеирландская традиция выжила в условиях христианизированной Ирландии.

Ж. Вандри отмечал, что, хотя ирландские тексты и относятся ко времени более позднему, чем евангелизация острова, тем не менее они свидетельствуют об особенной привязанности к светским сюжетам. И это является доказательством консервативного умонастроения кельтов. Старое ирландское язычество проявляется во всех сагах без исключения. Они наполнены легендами, происхождение которых уходит в далекое прошлое. Даже агиография кишит языческими чудесами. Агиография (от греч. ἅγιος - святой; γράφω - пишу) - богословская дисциплина, изучающая жития святых, богословские. Святые там соперничают в магии с друидами. «Новая вера, - пишет Вандри, - долгое время оставалась пропитанной мифологией».

Кельтская мифологическая традиция прослеживается также в валлийском эпосе, крупнейшим памятником которого является «Мабиногион» , сравнимый в некоторых отношениях с ирландским мифологическим циклом. Первоначальный смысл названия «Мабиногион» не установлен. Название это, оставаясь условным, объединяет 11 сказаний, 7 из которых сочинены на протяжении XI-XIII вв. и основаны на более древней устной традиции. «Мабиногион» состоит из четырех циклов или «ветвей», рисующих историю четырех легендарных уэльских родов.

Разные исследователи друидов и друидизма опираются на различные группы источников. Классиками современной кельтологии являются крупные французские ученые, работавшие в конце XIX - начале XX вв. - К. Жюллиан и Дарбуа де Жюбенвилль. К. Жюллиан, являющийся одним из самых скрупулезных историков континентальных кельтов и написавший многотомный фундаментальный труд по истории Галлии, поместил во II томе большую главу о друидах, в которой рассматриваются различные аспекты социально-политической организации и функционирования «ордена» друидов и их, может быть, самая важная идеологическая функция по воспитанию юношества.

Представления друидов о судьбе человека в потустороннем мире, о бессмертии человеческой души исследованы в одном из разделов следующей главы, посвященной галльской религии. Круг источников К. Жюллиана замыкается античной литературной традицией.

Предисловие к русскому изданию Я. С. Широкова

Durov . com : Зарубежная литература Средневековья и эпохи Возрождения

Зарубежная литература Средневековья и эпохи Возрождения

      1. Кельтский эпос. Анализ одной из ирландских саг.

1. Кельты

 Жили: Шотландия, Уэльс, Ирландия. Ирландия – центр культуры.

 Соц. строй – родовая община (нет гос-ти, «предшествующий» человек)

 Религия – друидизм. Друиды стали первыми священниками, записали первые предания (V-VII)

 Разные племена: бритты, галлы, кельты-беры

 Хорошие воины, но вооружение и организация хуже, чем у римлян и германцев

 Наследие: Испания (Галисия), Бретань, Ирландия

2. Черты мифологического предания  первобытный синкретизм (теория Веселовского)

Не было разделения искусств, не было жанров, искусство сливало в себе звук, ритм, слово

Это труд, познание мира и воздействие на него, ритуал

искусство сакрально

Вера в «правильность» искусства, которая может повлиять на мир

Процессом руководил вождь-друид

Сакральный запрет на запись, хотя кельты знали алфавит

миф – оформление этого предания в слове

Миф так же секретен, как искусство

Миф сакрален, лишен подлинного, граница профанного и сакрального постоянно переходится

Прошлое, настоящее и будущее разделяются, но сосуществуют. У предков учились, а нерожденные дети уже существовали → смерть естественна, это не важное событие, это путешествие в страну мертвых. Нет эмоциональных и психологических моментов. Инициация – встреча с прошлым, передача опыта; новое имя – полноправный член общины. Старина = абсолютная истина, прочность традиций, на них держится мир

Роль человека мала, главное – события, нет этических оценок

3. Ирландские саги:

Саги – прозаические повествования со стихотворными вставками. Уникальны, т.к. в это время везде не проза, а эпос. Рукописные – с VII, не дошли. Дошли – с XII.

 героические саги (=ранние саги, VII)

 уладский (=ольстерский) цикл

Название ←Ульстер, одно из 5 королевств на территории Ирландии

Центральная фигура – король Конхобар, главный герой – Кухулин: мифологический герой (рождение, превращения, магическая сила – рогатое копьё кидает пальцами ноги из-под воды) и земной человек (благородный и мужественный). В нём воплощен идеал доблести и нравственного совершенства: великодушен, отзывчив и т. п.

Каждая из саг уладского цикла содержит один или несколько эпизодов, связанных с Кухулином → вместе создают жизнеописание героя («Похищение быка из Куальнге»)

 цикл о Финне – на юге Ирландии. Феннии – особое племя свободных воинов.

 фантастические саги (цикл о мореплаваниях)

Тема – рассказ о плавании смертного человека в чудесную потустороннюю страну красивых женщин и вечной молодости

5. Особенности стиля :

 ясный, четкий

 нарядный, украшенный множеством риторических фигур

6. Литературные особенности :

 эпический герой однозначен, выражает абсолютную истину. Он как памятник – эпическая дистанция (временная, пространственная), иначе – роман.

 эпос существует вне конкретного времени и пространства

 герой сакрален: 7 зрачков, от природы разноцветные волосы, прекрасен как эпический герой

 незаметная гиперболизация – бросал копьё из-под воды

 много батальных сцен

7. Словесные особенности :

 ритмически организованная художественная речь ← мягко сочетаются четкий стихотворный ритм и нечеткий прозаический

 мнемонические приемы → формулы, модульность. Но это не штампы, т.к. их внутренний смысл обычно меняется

 аморфная композиция, бесформенная, может меняться при передаче

Ирландский героический эпос III – VIII

 христианизация V не повлияла на кельтское общество

 первоначально хранители преданий – старейшины родов, они же жрецы, певцы-заклинатели, колдуны, знахари и судьи, потом: друиды (жрецы-заклинатели) + певцы-рассказчики.

певцы-рассказчики= барды (лирическая поэзия, с музыкой – хвалебные и позорящие песни) + филиды (советники князей и «мудрецы» + рассказчики эпических преданий)

 повести – «скелы» - саги (из Скандинавии) – проза со вставками стихов, передавались устно → сохранялся только сюжет, общие места каждый рассказчик придумывал сам

 первые записи – VII-VIII – монахами, филидов больше нет. Ирландия не в зависимости от Рима → слабая христианизация → больше признаков язычества, чем в другом средневековом европейском эпосе


ЛЬТСКИЙ ЭПОС. САГИ УЛАДСКОГО ЦИКЛА

4. Особенности поэтики ирландской сагиИсточники

1. Кельтский эпос, его основные циклы, особенности бытования

Ирландцы - народ кельтского происхождения. В середине 1го тысячелетия до н.э. кельтские плнмена населяли значительную часть Европы, в 6 в до н.э. они захватили Британские острова, покорив местное племя пиктов. Впоследствии под натиском германцев и римлян кельты были оттеснены на юго-запад Британских островов. Самым крупным очагом кельтской культуры стал остров Ирландия.

В языческую эпоху хранителями древних преданий в Ирландии были жрецы-друиды. После введения христианства в 5в друиды исчезли, а их роль в значительной степени перешла к филидам -- так называли магов, поэтов-певцов и прорицателей и бардам, подхватившим впоследствии лирическую составляющую традиции друидов. Филиды сохраняли и совершенствовали древние сказания в устной форме, а христианские монахи-ирландцы, будучи грамотными, со временем начали записывать народные предания о богах и героях.

Собственно мифологический эпос плохо сохранился. Его остатком, по-видимому, можно считать сказание о войнах, которые вели боги племени богини Дану (верховный пантеон кельтско-ирландских божеств) против других мифологических существ, с которыми они встретились, высадившись в Ирландии.

Гораздо лучше сохранились собственно героические сказания (главным образом в двух рукописях 12в. -- «Книга бурой коровы» и «Лейнстерская книга»), пронизанные, однако, мифологическими мотивами.

Богатейшая фантастика (мифологическая, а затем сказочная) чрезвычайно характерна для ирландского эпоса в целом. Представления о героях как перевоплощениях богов (и связанные с этим мотивы чудесного рождения) и о магической основе богатырской силы являются признаками весьма архаической стадии эпоса. Однако наряду с этим в ирландском эпосе находим развитые героические характеры и отчетливые воспоминания об исторических событиях. Правда, эпические войны -- это в основном межплеменные стычки, вызванные родовой местью, угоном скота, похищением женщин.

Древнейший цикл ирландского эпоса - уладский (Улад - нынешний Ольстер), в который входит около ста сказаний. Эпический король в сагах уладского цикла - Конхобар, эпический герой - его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Время действия - 1-е вв. нашей эры: Конхобар, согласно древнеирландским хроникам, жил с 30 года до н. эры по 33 г. н.э. Деление Ирландии на 5 областей, о котором еще говорится в сагах, было уничтожено в 130 г. Эпическая столица уладов - Эмайн-Маха - была разрушена в 332 г.

Уладский цикл начал складываться еще в доирландский период, основное ядро оформилось в 3-4 вв. (до скандинавского нашествия), запись - в 9-11 вв. Самая древняя рукопись, содержащая сказания о Кухулине -- «Книга Бурой Коровы», названная так по материалу, из которого сделан ее переплет, была написана около 1100 года.

Исторический фон уладского цикла -- враждебные отношения уладов с Коннахтом и другими королевствами Ирландии.

Тема войны между уладами и коннахтами наиболее полно развернута в самой обширной из саг этого цикла -- «Угон быка из Куалнге», которую иногда называют «ирландской «Илиадой»». Поводом к войне здесь является похищение по повелению королевы коннахтов Медб прекрасного коричневого быка божественного происхождения, принадлежащего одному из уладов. Обладая этим быком, Медб надеялась превзойти богатством своего мужа Айлиля, владевшего прекрасным белорогим быком.

К уладскому циклу примыкают и некоторые сказочно-романические повествования, в которых образ Кухулина отсутствует. Это, например, сага, рассказывающая о том, как улады заставили бежать наперегонки с конями жену улада Крунху чудесную сиду Маха. Ее быстрым бегом похвастался муж, нарушив тем самым запрет. Сага близка по сюжетной схеме к универсально распространенной сказке о чудесной жене.

«Смерть сыновей Уснеха» повествует о том, как из-за девушки Дейрдре, в соответствии с предсказанием мудрого Катбада, произошла кровавая распря между уладами. Конхобар растил ее, чтоб сделать своей наложницей, но она полюбила Найси, сына Уснеха, и бежала с ним. Конхобар коварством заманил сыновей Уснеха в Эмайн-Маху и перебил их. Дейрдре не примирилась с насилием и покончила с собой.

Сказание о любви Дейрдре и Найси принадлежит к той традиции кельтских сказаний о «любви сильнее смерти», из которых вырос знаменитый сюжет о Тристане и Изольде.

Вторым по значению является цикл Финна, сложившийся на юге Ирландии. Цикл Финна творчески разрабатывался в период внешних нашествий вплоть до порабощения англичанами, сначала в виде саг, а потом и в форме баллад, получивших широкое распространение не только в Ирландии, но и в Шотландии. Финн был вождем фенниев, особой воинской организации, независимой от королевской власти и действовавшей по всей Ирландии, кроме Ольстера (Улада). Феннии жили преимущественно продуктами охоты. Они должны были защищать население от внешних нападений (отражение эпохи скандинавских набегов) и поддерживать правопорядок. Феннии подчинялись четырем табу: брать жен не за богатое приданое, а за личные качества, не совершать насилия над женщинами, не отказывать в пище и ценностях, отступать не менее, чем перед десятью воинами. Табу эти носят в значительной мере нравственный характер.

За пределами уладского цикла и цикла фенниев остается значительное число саг, в которых действие нередко приурочено к «царствованиям» и прикреплено к личностям различных ирландских королей, упоминаемых в хрониках (чаще VI и VII вв.). Эти саги не героические, - они представляют собой своеобразные легенды и предания, насыщенные мифологической фантастикой. К тому же в них отражены сложные представления древних кельтов о переселении душ и о загробном мире. Излюбленные темы этих саг: любовь смертного и сиды (как в «Болезни Кухулина», ср. «Исчезновение Кондлы, сына Конда ста битв», «Любовь к Этайн», «Смерть Муйрхертаха, сына Эрк») и плавания смертного в «страну блаженства» («Исчезновение Кондлы», «Плавание Брана, сына Фебала», «Плавание Майль-Дуйна», «Приключения Кормака в обетованной стране» и др.). Так, в одной из саг рассказывается, как сида Этайн, жена бога Мидера, из-за зависти другой сиды превращается в насекомое, а затем возрождается в виде земной женщины, становится женой верховного короля Ирландии Эохайда и внушает иссушающую любовь его брату, а затем снова возвращается к богу Мидеру.

В замечательной саге о смерти короля Муйрхертаха (согласно хроникам, он умер в 526 или 533г.; сага относится по данным языка к XIв.) сида Син, мстя за отца, влюбляет в себя Муйрхертаха, отвлекает его от семьи и церкви, полностью лишает воли, тешит его игрою призраков, и когда король нарушает запрет, называя ее имя (мотив из сказок о «чудесной жене»), заставляет его сгореть в покинутом дворце. Эта поэтическая сага замечательна тем, что любовная страсть рисуется в ней как губительная болезнь, порожденная колдовскими чарами.

В сагах о плавании в «страну блаженства» переплетаются кельтские языческие образы счастливой страны фей (осложненные представлением о греческом элизиуме и христианском рае) с туманными представлениями о далеких странах, с мотивами волшебных сказок. В «Плавании Майль-Дуйна», в этой миниатюрной «ирландской «Одиссее»», встречаются следы знакомства с мотивами настоящей «Одиссеи», с образами Циклопа и Кирки.

2. Архаические черты кельтских саг, отражение в них мифологического сознания и родоплеменных представлений

Записи кельтских саг осуществлялись, начиная с IX в., хотя иногда есть возможность обратиться к более ранним редакциям. Кельтские саги записывались в христианских монастырях ирландскими монахами, которые всегда стремились держаться своей этнической самоидентификации, сохраняя национальную материальную и духовную культуру во время набегов викингов. Они также могли привносить в тексты саг христианское понимание связи событий и морали. К тому же были начитаны в античной литературе, сюжеты которой причудливо отражались в редакциях кельтского эпоса.

В генезисе кельтского эпоса определенную роль сыграли этимологические мифы, направленные на объяснение значения и происхождения того или иного топонима. Сага «Недуг уладов» объясняет происхождение названия столицы уладов Эмайн-Маха и того магического недуга, которому все улады подвержены раз в году из-за проклятия сиды Махи: раз в году все улады в течение девяти дней лежат пораженные магической болезнью, и земля уладов становится легкой добычей для враждебного племени коннахтов. Этимологические причины, формирующие содержание кельтской саги нашли отражение во вступительных формулах «Отчего прозван Арт одиноким? - Нетрудно сказать», или - «Как произошло изгнание сыновей Уснеха? - Нетрудно сказать».

Саги уладского цикла позволяют проследить изменение родоплеменных отношений кельтов. Наиболее распространенные сюжеты героических саг: военные походы, вражда между ирландскими племенами, угон скота, героическое сватовство. Главная сага уладского цикла - «Похищение быка из Куальнге». В ней рассказывается о борьбе, которую вели между собой два ирландских королевства Улад и Коннахт за обладание чудесным быком.

Охрана стад была постоянной заботой древних ирландцев. Нередки были случаи угона чужого скота, что приводило к многочисленным и подчас серьезным столкновениям. В саге такое столкновение приобретает эпический характер.

Другая архаическая черта ирландского эпоса - активность женщины, ее наделенность магическими знаниями и силой. Во главе коннахтов стоит королева Медб и ее муж Айлиль. В облике Медб сильны мифологические черты: это воинственная божественная королева, брак с которой становится залогом царствования, и тем не менее она терпит поражение от нового, патриархального, героя. Матриархальный образ хозяйки вражеской стороны - могучей колдуньи - характерен и для других эпосов, например, мать Гренделя в англосаксонском «Беовульфе» - хтоническое чудовище. Постепенно хтоническая мифология заменяется более гармоничной и пластической мифологией патриархата - по мере того, как ирландский эпос изживает остатки матриархата. Лишь в 697 году был принят закон об освобождении женщин от воинской повинности, до него женщины владели собственным имуществом и участвовали в сражениях.

Ирландские сагиподверглись незначительной христианизации, поэтому в них лучше, чем в каком-либо другом средневековом эпосе сохранились языческие представления и связанные с ними мифологические и магические мотивы, развернут языческий пантеон божеств, духов и магических существ.

Сиды - племя полубогов, которое обитает не то на чудесном острове (или островах), где-то далеко за морем, не то под землею, в холмах. Они вступают в разные отношения с людьми: сходятся с ними в браке, прибегают к их помощи для устроения своих дел и уводят в свой мир ("Исчезновение Кондлы", “Болезнь Кухулина”). Мстительными и жестокими они становятся лишь тогда, когда люди сами причиняют им зло (Син в саге "Смерть Муйрхертаха").

“Светлые" боги ирландского эпоса: Луг - бог света, а также всех искусств и ремесел, отец Кухулина; Огме - бог мудрости, красноречия и письменности, столь же древний и общекельтский, как Луг; Мананнан и его отец Лер были божествами моря (М. Был мужем сиды Фанд, с которой слюбился Кухулин см. “Болезнь Кухулина”). Бог Мидер, известен своим даром превращений (ср. греч. Протей) и любовью к смертным женщинам ("Любовь к Этайн"). Из многочисленных божеств войны (которые все - женского пола) назовем Морриган, упоминаемую в саге о смерти Кухулина.

Кроме этих "светлых" богов, мы находим в сагах и "темные" божества. Это зловещие и вредоносные фоморы, живущие в мрачном обиталище где-то на севере, за морем.

Зачатие земною женщиною сына от божественного отца - обычный мотив в мифологии всех народов. Сын от такого брака является земным воплощением божества, а также земным культурным героем, унаследовавшим божественные качества, но не бессмертность.

В ирландских сагах нашли отражения языческие праздники и связанная с ними обрядность: праздник Самайн, справлявшийся в ночь на 1 ноября и знаменовавший собой наступление зимы. В саге "Болезнь Кухулина" рассказывается, как в ночь Самайна разверзались волшебные холмы, и их обитатели, сиды, вступали общение с людьми. Привиделись Кухулину две женщины, которые били его плетками. После этого он целый год лежал и ни с кем не говорил. Через год привиделась ему Либан, сестра Фанд, которая сказала, что Фанд хочет его и что Лабрайду (тоже, видимо, сид) нужна помощь Кухулина в борьбе против врагов. В царство сидов - на Равнину блаженства - на разведку отправляют Лойга, возницу Кухулина. Потом Кухулин отправляется туда сам и побеждает всех врагов(еще один способ общения людей с сидами - борьба).

В сагах встречаются несметные полчища духов - "козловидных", "бледноликих" и иного вида, призраков, волшебных существ, одноруких, одноногих и одноглазых, страшных волшебных старух, девушек-птиц.

И испустили крик вокруг него демоны козловидные и бледноликие, духи долин и воздуха, ибо племя богини Данан всегда поднимало крик вокруг Кухулина, чтобы еще более увеличить страх, трепет, ужас и содрогание, которые вызывал он в каждом бою, битве, сражении, сече, где только бился он Бой К. с Фердиадом

Не перечесть всех упоминаемых в сагах чудесных превращений, предсказаний, предзнаменований. Упомянем здесь 3 недобрых знака перед смертью Кухулина: вырвалась и поцарапала ногу пряжка, повернулся левым боком конь, запрягаемый в боевую колесницу, и из глаз коня скатились 2 слезы и упали под копыта.

Главную роль в магической практике древней Ирландии играли заклинания - как приворотные, так и оградительные («Похищение быка из Куальнге»: сида Маха запрещает своему мужу Крурху рассказывать о ней) и проклятия (муки родов, которые стали испытывать уладские мужчины в часы опасности по зпклятию Махи). Сюда же относятся "злые песни", содержащие угрозу наслать разные беды, болезни и даже смерть в случае невыполнения требования. Часто ими пользовались для всякого рода вымогательств (см. “Смерть Кухулина” - заклинатели просят копье у Кухулина, грозясь в противном случае сложить против него злую песню).

Совершенно особым видом колдовских поверий были у ирландцев так называемые гейсы. Это - своеобразные запреты или зароки, лежащие на отдельных лицах. От сходных религиозных запретов, встречающихся у других народов ("табу"), они отличаются тем, что носят обычно персональный характер. Они чрезвычайно разнообразны. Например, на Кухулине лежат гейсы - не вкушать мяса собаки (его имя значит "пес Кулана") и не отказываться ни от чьего гостеприимства. Некоторые, наконец, связаны с культом природных сил, так, например, на короле Конайре лежал запрет выходить из дома после захода солнца.

В сагах фигурируют магические животные.

В кельтской мифологии животные связаны с плодородием и жизненной силой. Они дают жизнь и силу людям, будучи источником мяса, кожи и костей. Также они обеспечивают связь с миром духов и богов. У животных своя роль в охоте, а также в поиске скрытых знаний и мудрости.

Лошадь Кухулина - Серый из Махи, который жил в Сером озере, откуда его вытащил Кухулин, - чудесный помощник героя. Когда Кухулина убили, раненный в бою Серый “пока еще была в нем душа и исходил луч света от чела его”, вернулся отомстить за хозяина. А Черный конь разделил с хозяином магическую смерть от копья.

Бурый бык из Куалньге - несомненно божественного происхождения, тотем силы и плодородия: «так велик был Донн Куальнге, что сотня воинов могла укрыться в его тени. Пятьдесят телок покрывал он каждый день -- и уже через сутки каждая приносила по теленку. А когда вечерами мычал Донн Куальнге у своего сарая, то всякий человек и на севере и на юге, на западе и на востоке мог наслаждаться его звучным мычанием».

Рыбы, особенно лосось, ассоциируются со знанием. Кухулин "прыжком лосося" преодолел Мост Ученичества (Pupil"s Bridge). Каждый прыжок лосося, совершенный Кухулином в волшебной стране, все больше приближал его к победе и знанию.

3. Специфика героического характера в сагах уладского цикла (образ Кухулина)

Образ Кухулина создан по лекалам архаической богатырской сказки и в этом плане сопоставим с героем русского эпоса - богатырем-волхвом Вольгой Всеславьевичем. История Кухулина включает в себя общие для эпического героя составляющие:

1. Чудесное рождение - от Дехтире, сестры короля Конхобара, и бога солнечного света Луга. Зачатие происходит чудесным образом: Дехтире проглатывает насекомое с глотком воды. Наречение первого имени Сетанта (доирландского происхождения)

2. Героическое детство. Борьба с инфернальным псом кузнеца (магическая фигура) и наречение магического имени: «Пес Кулана»

3. Сватовство. Завоевание невесты.

Жених-богатырь: «Мчится по дороге колесница, запруженная двумя конями. Один из них серый, широкобедрый, земля дрожит под его тяжелыми копытами. Другой -- черный, как смоль, тонконогий, несется по земле, словно по воздуху, едва касаясь копытами травы. Колесница сделана из витых ивовых прутьев, колеса -- из светлой бронзы, ее борта обиты яркой медью. Едет на колеснице прекраснейший из героев. Надувает он румяные щеки, глаза его сверкают, как пламя, брови его -- чернее угля, зубы -- белее жемчуга. На нем одежда алого цвета, на груди -- золотая пряжка. На плечах его белый плащ, затканный красными и золотыми нитями. У бедра -- меч с золотой рукояткой, на руке -- щите серебряной оковкой».

Невеста-богатырша Эмер (ср.Брюнхильд из «Старшей Эдды»): «Много славных воинов добивались моей руки, но я -- неприступная гора, я -- воин, который не сдается, я -- камыш, что растет в уединении. Нет женщины, равной мне, во всей Ирландии».

4. Инициация (обучение у воительницы Скатах)

Пересечение границы: переход через мост;

Овладение боевой магией: «прием вихря» и «прием вепря», «прыжок кота» и «прыжок лосося» (взбегание по своему копью, стойка на острие копья и фирменный прыжок, позволяющий преодолеть не только физическое пространство, но и проникнуть в глубины мудрости);

Завоевание невесты с помощью магических приемов (прыжком лосося Кухулин перенесся через 3 стены, окружавших замок, где была заточена Эмер, и геройским ударом поразил трижды девять воинов, охранявших пленницу);

5. Чудесное путешествие в потусторонний мир - мир сидов, на остров Блаженства - распространенный сюжет героического эпоса разных народов. Особенность уладских саг: Кухулин призван самими обитателями другого мира на помощь. Волшебный сон Кухулина. Путешествие по воде в бронзовой ладье (ср.Харон). Кухулин - герой битвы (одним ударом - 30 врагов; ср. Ахилл из «Илиады»). Сида Фанд - волшебная невеста. Зачарованность волшебным миром и исцеление героя.

6. Богатырское братство (названный брат Фердиад). Бой с братом. Посрамление-глумление над героем («Стыд и срам тебе, Кухулин! Фер Диад побил тебя, как нянька непослушного ребенка, бросил в воду, как грязную чашку в лохань, обрушился на тебя, как ястреб на глупого цыпленка!»). Оплакивание героя

7. Смерть героя вызвана магическими причинами: следствие нарушения табу (ср. Васька Буслаев).

Кухулин попадает в ловушку: соблюдение одного запрета вызывает нарушение другого. Герой нарушает тотемическое табу -- запрет есть своего животного «родича» (ибо имя его Кухулин - Пес Кулана), потому что не может нарушить запрета отказать в просьбе (трем нищенкам-ведьмам, подосланным Медб) - и герой лишается защиты: не может держать щит.

Трижды он вынужден отдать свое копье чародеям, «древком вперед», под угрозой быть опозоренным магическими «злыми песнями», - и принимает неминуемую смерть.

Кухулину присущи черты архаического демонизма, выражающего магическую основу его мощи, в частности, признак избыточности.

У Кухулина в глазах 7 зрачков - три в одном глазу и четыре в другом, а на руках и ногах - по семи пальцев. Герой обладает даром пророчества (предсказывает смерть своему другу Фердиаду). Фантастически и гиперболически изображается его преображение в момент боевой ярости:

От великой ярости облик Кухулина исказился и стал ужасен: все его кости, все суставы и сухожилия пришли в движение, мышцы вздулись буфами, волосы встали дыбом и превратились в железные острия. Один глаз ушел в глазницу так глубоко, что и журавль не смог бы его достать, а второй выкатился наружу и стал размером с котел, в котором можно сварить теленка.

Стук его сердца был подобен рычанию льва, молнии сверкали вокруг лба, а над макушкой поднимался столб багрового дыма, словно над крышей дома, в котором зимним вечером остановился король.

Ярость Кухулина могут остудить три чана ледяной воды:

Прыгнул он в первый чан -- вода в нем обратилась в пар, прыгнул во второй -- вода закипела, прыгнул в третий -- стала вода в чане так горяча, что не всякий бы выдержал.

Сражается Кухулин с былинной удалью: двумя ударами разрубает врага натрое: «от макушки до пояса, а потом -- поперек». Крушит вражеское войско своей колесницей, от которой остается пучок спиц.

С другой стороны, главный герой ирландского эпоса выступает с миссией упорядочения мира и его дальнейшего благоустройства для жизни людей. Кухулин обладает чертами культурного героя, а именно: он мудр, красноречив, учтив с женщинами, умеет играть в шахматы и прочие игры, владеет искусством счета… Он страшен в бою, но смиряет себя перед людьми и принимает вполне культурный облик:

«Облачился Кухулин в шелковую рубаху и пурпурный плащ, падающий пятью складками и украшенный бахромой. Его глаза сияли, как драгоценные камни, волосы, черные у корней, красные посредине, золотые на концах, лежали кольцами.»

Он верен своему слову, в конечном счете верен жене и другу.

Именно в образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства, своего рода первобытного рыцарства. Наряду с необычайной силой и мужеством Кухулин обладает душевным благородством. Большинство лежащих на нем «гейсов» имеет высокий моральный характер: никогда не отказывать в помощи женщине, никогда не отвергать предлагаемого гостеприимства, всегда быть верным данному слову. Он великодушен к врагам, отзывчив ко всякому горю, всегда - защитник слабых. Им движет не корысть или эгоизм. Он самоотверженно один отстаивает свою родину от полчищ врагов (“Угон быка из Куальнге”).

Он безутешен, когда его рукой сражен друг его юности (“Бой К. с Фердиадом”):

К чему теперь мне вся твердость духа?Тоска и безумье мной овладелиПеред этой смертью, что причинил я,Над этим телом, что я сразил.

(Перевод А. Смирнова)

Он погибает за других как жертва долга и чести. Этот эпический герой не чужд даже лирических переживаний:

Стекает кровь с моего копья.

От ран жестоко страдаю я

Не спешат мои други ринуться в бой.

Верен мне только возница мой. (…)

Хороша пословица, хоть и стара:

Из одного полена не разжечь костра. (…)

Я один у брода, от войска вдали,

На самом краю Великой Земли…

(Перевод С. Шкунаева)

Героика Кухулина глубоко человечна. В нем обнажены трагические возможности, вытекающие из героического характера. Это весьма отчетливо выступает в саге о его смерти. Глубокое понимание своеобразной трагической вины Кухулина сквозит в данной ему эпосом характеристике: «Три недостатка было у Кухулина: то, что он был слишком молод, то, что он был слишком смел, и то, что он был слишком прекрасен».

Трагизм героики Кухулина сближает его в какой-то мере с богатырями германского эпоса. Но для последних не характерна «жертвенность», идея которой, возможно, проникла в ирландский эпос не в архаический период, а на стадии христианского осознания, в период борьбы ирландцев со скандинавскими и английскими завоевателями.

4. Особенности поэтики ирландской саги

кельский эпос архаический уладский

С самого начала эти саги сложились в прозе. Но вскоре их авторы, а вслед за ними и рассказчики, стали вставлять в прозаическое повествование ради его оживления и эстетического эффекта обычно небольшие, но иногда довольно обширные отрывки в стихах. Но в стихах передаются исключительно либо моменты высшего драматического напряжения, либо речи действующих лиц - притом лишь тогда, когда они достигают высокого пафоса. Мы нигде не встретим сколько-нибудь связного изложения событий в стихах.

Нет сомнения, что все они вторичного происхождения и носят чисто декоративный характер. В них филиды и барды нашли применение своему искусству в "высших" видах лирики.

С течением времени число стихотворных вставок увеличилось вплоть до того, что в некоторых частях эпопеи "Угон быка из Куалньге" они образуют чуть не половину текста. В разных версиях, при полном тождестве прозаического текста, стихотворные вставки бывают весьма различны, а иногда и вовсе отсутствуют. Это касается главным образом таких "типических" мест, как описание пиров, вооружения, сражений и т.п., для которых существовали традиционные формулы (как и в наших былинах) и которые переносились из одной саги в другую.

Язык ирландской саги органически крепкий, и в то же время до тонкости разработанный многими поколениями рассказчиков. Манера повествования гибка и разнообразна. В драматических местах стиль напряженный и сжатый ("Смерть Кухулина"), в описательных - замедленный и пространный (описание пиршественного зала Конхобара в начале саги "Сватовство к Эмер"). Забота о выразительности, вплоть до звуковых эффектов, проявляется в подборе эпитетов, параллелизмов и многочисленных аллитераций (последними особенно богато начало "Боя Кухулина с Фердиадом").

Ирландская народно-эпическая литература с ее высокой героикой, необузданной фантастикой и поэтическим изображением губительной любовной страсти представляет ценное художественное наследие, широко использованное в дальнейшем развитии европейской литературы. В частности, ирландский эпос оказал несомненное влияние на древнескандинавскую литературу.

Источники

1. Похищение быка из Куальнге// М., Наука, 1985

2. «Кельтский эпос» в учебнике «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» /М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский, А.А. Смирнов. // М.: Высшая школа, 1987

3. Мелетинский Е.М. Кельтский эпос // История Всемирной литературы. М., Наука 1984, т.2., с. 460-467

4. Смирнов А.А. Древнеирландский эпос // Русский филологический портал.

5. Широкова Н., Мифы кельтских народов // АСТ, Астрель, 2004

6. Мифологичексий словарь. М. БРЭ 1992


Подобные документы

    Исследование особенностей ирландского фольклорного творчества. Анализ основных функций онимов в текстах саг Уладского цикла как неоднородного и самобытного явления. Хронологические рамки и методология исследования. Круг источников Уладского цикла.

    курсовая работа , добавлен 25.06.2015

    Несмотря на особенности сюжета каждой саги в отдельности, все они построены примерно по одной схеме: в течение путешествия по морю герои случайно или намеренно попадают в фантастическую идеальную страну.

    реферат , добавлен 30.04.2005

    Артур - герой кельтского эпоса. Мифологическое и легендарное в образе Артура. Основные этапы формирования легенд об Артуре. Становление классической Артурианы, ее общая характеристика. Особенности французской и английской классической Артурианы.

    курсовая работа , добавлен 09.06.2014

    Понятие и отличительные особенности западноевропейского героического эпоса, история и факторы, влияющие на его формирование. Основные западноевропейские героические эпосы: их описание и содержание: песнь о Роланде, песнь о Сиде, песнь о Нибелунгах.

    курсовая работа , добавлен 10.06.2011

    Возникновение и развитие героического эпоса в период высокого Средневековья XI-XIII вв. Особенности литературы данного периода. Краткая характеристика наиболее известных эпосов Средневековья: "Песнь о Роланде", "Песнь о Нибелунгах", "Песнь о Сиде".

    презентация , добавлен 03.06.2014

    Периодизация и жанры средневековой немецкой литературы. Стихотворные дидактические произведения XIV века. Немецкий героический эпос "Песнь о Нибелунгах", история его создания и содержание. Краткая характеристика основных литературных особенностей эпоса.

    курсовая работа , добавлен 17.03.2014

    Изучение внешнего строения и видов трагедии. Музыкальная композиция и сценическая обстановка. Запутанный, нравоописательный и патетический эпос. Описания героев эпоса "Одиссея" и "Илиада" Гомера. Особенности применения теории драмы по отношению к эпосу.

    эссе , добавлен 18.11.2014

    Понятие о героическом эпосе. Шумерский эпос 1800 г. до н.э. "Сказание о Гильгамеше", его краткое содержание. Общая характеристика индийского эпоса 5 века н.э. "Великое сказание о потомках Бхараты". Средневековый европейский эпос "Песнь о Нибелунгах".

    презентация , добавлен 16.12.2013

    Героический эпос средних веков. Общее, типологическое и национально-неповторимое в героическом эпосе. Сходство героического эпоса разных народов Западной Европы. Народный испанский эпос "Песнь о моем Сиде". Главный герой поэмы, Родриго Диас де Бивар.

    дипломная работа , добавлен 20.08.2002

    "Песнь о Сиде" как памятник испанской литературы, традиционный героический эпос, анализ жанра и композиции данного произведения, исследование его содержания и значение в мировой литературе. Образ Сида, его качества: мудрость, умеренность и сдержанность.

Тема 3.

АРХАИЧЕСКИЙ ЭПОС РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
(КЕЛЬТСКИЕ САГИ, ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»)

Нисходят в душу лики чуждых сил
II говорят послушными устами.
Так вещими зашелестит листами
Вселенской жизни древо Игдразил...

Вяч. Иванов

ПЛАН

1. Два этапа в истории западноевропейского эпоса. Общие черты архаических форм эпоса.

Раздел 1. Кельтские саги:

2. Исторические условия возникновения кельтского эпоса.

3. Циклы кельтского эпоса:

а) мифологический эпос;
б) героический эпос:

Уладский цикл;
- цикл Финна;

в) фантастический эпос.

Раздел 2. Песни «Старшей Эдды»

4. Песни «Старшей Эдды» как памятник архаического эпоса:

а) история находки сборника песен;
б) споры о происхождении эддических песен;
в) жанры и стиль эддической поэзии;
г) основные циклы песен «Старшей Эдды».

5. Жанровая типология мифологического цикла:

а) повествовательные песни (песни);
б) дидактические песни (речи);
в) диалогический тип песен (речей);
г) эсхатологические песни-прорицания;
д) драматическо-ритуальные песни-перебранки.

6. Особенности героического цикла песен:

а) вопрос о происхождении героического эпоса;
б) герои песен «Старшей Эдды»;
в) рост лирического начала и появление жанра героической элегии.

7. Значение архаических эпосов в истории мировой литературы.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ

1. В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский - «Беовульф», кельтские саги, древнескандинавские эпические песни - «Старшая Эдда», исландские саги) и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский - «Песнь о Роланде», испанский - «Песнь о Сиде», средне- и верхненемецкий - «Песнь о Нибелунгах», древнерусский эпический памятник «Слово о полку Игореве»). В эпосе периода разложения родового строя сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина обретается путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет «Беовульф», имеющий завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую картину. 19 Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной («Старшая Эдда»), так и в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).

Архаические эпосы формируются на основе мифа, персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли) наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии (преображение Кухулина во время боя, его тотемическое родство с псом). Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии, такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья («Угон быка из Куалнге»). Кельтский и германо-скандинавский архаические эпосы репрезентируют и космогонические («Прорицание Вельвы») и героические мифы, причем, в героической части эпоса сохраняется взаимодействие с миром богов или божественных существ (Острова Блаженства, мир Сид в кельтском эпосе). Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание «сына заблуждения» в «Плавании Брана, сына Фебала», или изображение картины возрождения мира после Рагнарека в «Прорицании вельвы», куда первыми входят Бальдр и его невольный убийца слепой бог Хед. Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя, так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицыуладов Эмайн («О, Эмайн-Маха, Эмайн-Маха, великое, величайшее сокровище!»), а не супруги или сына.

КЕЛЬТСКИЕ САГИ

1. Очагом кельтской культуры, начиная с I в. н. э., стала Ирландия. Кельты, вытесненные римскими легионами из Европы, большую часть которой завоевали в III-IYвв. д. н. э., вынуждены были искать новую родину и направили свои корабли к берегам Ирландии. В Европе очагом кельтской культуры была Галлия, здесь сложилась наиболее архаическая часть кельтского эпоса, существовавшая вплоть до YIII-X вв. в устной форме. Записи кельтских саг осуществлялись, начиная с IX в., хотя иногда есть возможность обратиться к более ранним редакциям. Причиной записи кельтских саг было желание островных монахов, долго сохранявших двоеверие 20 , сберечь от разорительных набегов викингов не только свою материальную, но и духовную культуру.

В генезисе кельтского эпоса определенную роль сыграли этимологические мифы, направленные на объяснение значения и происхождения того или иного топонима. Сага «Недуг уладов» объясняет происхождение названия столицы уладов Эмайн-Маха и того магического недуга, которому все улады подвержены раз в году из-за проклятия сиды Махи: раз в году все улады в течение девяти дней лежат пораженные магической болезнью, и земля уладов становится легкой добычей для враждебного племени коннахтов. По этой-то причине в саге «Угон быка из Куалнге» Кухулин, не подверженный недугу как сын бога света Луга, занимает позицию у брода, чтобы вызывать пртивников на бой поодиночке. Усталого сына на день подменяет у брода его божественный отец, принявший человеческое обличие. Этимологичческий и этиологические причины, формирующие содержание кельтской саги нашли отражение во вступительных формулах «Отчего прозван Арт одиноким? - Нетрудно сказать», или - «Как произошло изгнание сыновей Уснеха? - Нетрудно сказать».

2 . В сложении саг принимали участие филиды - хранители светской учености и законоведы. Лирическая поэзия разрабатывалась бардами, а магические заклинательные формулы принадлежали жрецам-друидам. Именно эта часть эпоса сохранилась особенно плохо, во-первых, в силу ее сакральности, во-вторых, по причине ее антагонистичности по отношению к новой религии - христианству. Хотя предпринимаются попытки реконструкции календаря друидов. М. М. Бахтин расшифровывает принятую у друидов этиологию «любовного пятнышка» (родимого пятна) - открытия тайного знака судьбы для того, чтобы обречь человека на вечную любовь. 21 Безусловно, открытие любовного пятнышка - только часть приворотной магии, фрагментарно сохранившейся в более поздних источниках.

3 . Ирландские саги - прозаический эпос со стихотворными вставками, приходящимися на моменты психологической кульминации. Первоначально саги «имели прозаическую форму, вследствие чего их часто называют сагами (по аналогии с прозаическими повестями скандинавских народов). Но очень рано филиды стали вставлять в них стихотворные отрывки, передавая стихами исключительно речь действующих лиц в тех местах, где рассказ достигает значительного драматического напряжения» 22 . В стихах передается речь героев, например, плач Дейдре по умершему возлюбленному или прорицание друида Катбада перед рождением Дейдре. Фантастические сюжеты кельтских саг; действующие в них мифологические персонажи (фоморы, сиды) и чудесные предметы (рогатое копье Кухулина, неистощимый котел Дагда, чудесное копье бога света Луга, камень Фалл, определяющий истинного короля, меч Нуаду) вкупе с фрагментами стихотворной речи определяют жанровое своеобразие кельтской саги, ее отличия от классической исландской саги, прозаичной по содержанию и по форме, минимально стилизованной, скупой на выразительные средства. Поэтому сами ирландцы предпочитают называть свои эпические произведения скелами. Ирландская скела лаконична в описаниях, а стихотворные вставки богаты параллелизмами, повторами, метафорами, эпитетами. Кельтские имена выбираются для героев по принципу звукоподражания или этимологии. Так, имя Дейрдре подобно вздрогу и трепету, чтобы напоминать о мрачном предсказании, сопровождавшем ее рождение («Изгнание сыновей Уснеха»), а имя сиды Син передает, как говорит она сама, «Вздох, Свист, Бурю, Резкий Ветер, Зимнюю ночь Крик, Рыданье, Стон» 23 («Смерть Муйхертаха, сына Эрк»).

4 . Мифологический эпос в форме аллегории изображает захват кельтами (племенами богини Дану) Ирландии, их битву с коренным населением (демонами-фоморами). Наиболее распространенные сюжеты героических саг: военные походы, вражда между ирландскими племенами (уладами и коннахтами, например), угон скота, героическое сватовство. Фантастические саги повествуют о любви смертного и сиды, плавании в Страну Блаженства. В героических сагах немало образов, мифологических по происхождению. Архаическая черта - активность женщины в кельтских сагах, ее наделенность магическими знаниями и силой (женщины способны накладывать на мужчин запреты-гейсы (например, Грайне усыпляет на свадебном пиру всех гостей и своего жениха Финна, чтобы сбежать с Диармайдом, «Преследование Диармайда и Грайне»), они населяют Острова Блаженства, именно им принадлежит тайна вечной жизни - плоды яблони из истинной Эмайн, которые приносят бессмертие, описанные, например, в саге «Плавание Брана, сына Фебала».

5 . Героический цикл кельтского эпоса сложился преимущественно в Уладе, одной из пяти пятин Ирландии, выделенной племени уладов на камне Деления (камне Уснеха). Эпический король в сагах уладского цикла - Конхобар, эпический герой - его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Героика образа Кухулина выражает своеобразие ирландского эпоса. По одной из версий, Кухулин - сын бога света Луга, должен был получить имя Сетанта по велению своего божественного отца, но убив пса кузнеца Кулана, служил тому семь лет вместо пса и получил новое имя Кухулин (Пес Кузнеца), по другой - Кухулин - сын бога, воспитанный королем Конхобаром - подкидыш, кукушонок, выросший в чужом гнезде, а в основе его имени лежит звукоподражание - Кукулайн - иная транскрипция имени героя. Черты первобытного демонизма узнаются в портрете Кухулина, в его магическом преображении во время боя, чудесном оружии. Характер Кухулина наделен значительным трагическим потенциалом: герой опутан противоречивыми запретами и делает выбор в пользу рода, тем самым обрекая себя на смерть в саге «Смерть Кухулина». На основании сюжетов саг о Кухулине можно составить его эпическую биографию: чудесное рождение, воспитание кузнецом в лесу, обучение боевому искусству у богатырши Скатах в потустороннем мире, эквивалентном состоянию временной смерти героя во время обряда инициации и возрождению в новом более совершенном качестве и новом статусе, юношеские подвиги, героическое сватовство к Эмер, далее - обращение к неправильному поведению: любовь к сиде Фанд, убийство на поединке побратима Фердиада, трагическая вина за измену и смерть и как следствие - гибель героя. Кухулин лишен озорства и своеволия, присущих архаическим героям, перед гибелью он делает выбор в пользу благополучия и процветания рода, а прощаясь с родичами, произносит название великой столицы уладов - «Эмайн-Махи». Как указывается в выводах к разделу «Кельтский эпос» в учебнике «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» /М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов. (М., 1987), несмотря на присущие Кухулину мифические черты: «…в образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства. Он великодушен к врагам, отзывчив ко всякому горю, вежлив со всеми, всегда - защитник слабых и угнетенных» 24 .

6 . Во второй части героического эпоса кельтов - цикле Финна героическое начало еще отчетливее сочетается с фантастическим и любовно-романтическим. Если у Кухулина и Конхобора еще устанавливаются реальные исторические прототипы, то волшебник и провидец Финн - целиком вымышленный персонаж, восходящий, скорей всего к субъектам друидической магии. В саге «Преследование Диармайда и Грайне» ярко выражены как пережитки матриархата, так и причастность к языческим культам, в частности, взаимобратимости жизни человека и его тотемического побратима (кабана и Диармайда), культа священных деревьев (яблони, скрываясь в кроне которой Диармайд следит за шахматной игрой), пророческого начала, заключенного в существах иной стихии (в лолосе, съев которого Финн стал провидцем) или источника, приносящего мудрость, знание будущего и поэтическое вдохновение. Цикл Финна разрабатывался сначала в форме саг, а затем в форме баллад.

ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»

1 . Германо-скандинавская архаическая традиция наиболее полно сохранилась не на континенте, а в Исландии, где сложились наиболее благоприятные условия для сохранения архаической народно-поэтической традиции, причем, в формах не только героического, но и собственно мифологического эпоса. Песни, возникшие в глубокой древности, были записаны в ХII-ХIII вв., когда в Исландии получила распространение письменность. Наиболее архаические произведения древнескандинавского эпоса дошли до нас в рукописном сборнике, получившем название «Королевского кодекса» и найденном в 1643 году исландским епископом Бриньольвом Свейнсоном. Как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987): «большинство героических песен «Эдды» восходит по своим сюжетам к эпической поэзии континентальных германцев, тогда как мифологические песни не имеют параллелей у немцев и англосаксов, может быть потому, что эти народы подверглись более ранней и глубокой христианизации» 25 .

2 . Свейнсон найденные им записи древних мифов о богах и героях идентифицировал с книгой исландского скальда Снорри Стурлусона «Эдда» (позже названной «Младшая Эдда») и назвал сборник древних песен «Старшая Эдда» (или стихотворная, поскольку «Эдда» Снорри была прозаической). «Эдда» Снорри содержит четыре основных раздела, в одном из которых («Видение Гюльгви») собственно приводятся в прозаическом пересказе древние германо-скандинавские мифы о богах и героях. Идентифицируя имена богов и героев, Свейнсон и провел аналогию между своей находкой и «Эддой» Снорри. «Старшей Эдде» и «Эдде» Снорри было свойственно и единство художественных средств выражения содержания и системы стихотворных тропов. В разделе «Язык поэзии», завершающем «Эдду», Снорри приводит основные стилистические приемы и тропы скандинавской поэзии: хейти (поэтический синоним) и кеннинги (двучленная метафора), например, хейти солнца - круг, сияние, кеннинг корабля - конь моря, кенниг моря - дом угрей.

3 . В начале XIX века на фоне общего интереса романтиков к архаической культуре и мифологии появляются первые объяснения происхождения архаического эпоса. Романтическая наука рассматривает эддические песни как плод спонтанного народного творчества, выражение народного духа. Английский мифолог М. Мюллер разрабатывает концепцию «болезни языка», считая, что мифы возникли как комментарии к значениям слов, постепенно утратившим свое первоначальное значение, поскольку в номинации предмета или явления уже заключалась его история, т. е. миф. Мюллер указывает, что имена богов потом стали прилагательными и эта трансформация потребовала объяснения (М. Мюллер. Сравнительная мифология. - М., 1863, англ. изд. -1856). 26 Любопытно, что сторонник структуралистского подхода к мифу К. Леви-Стросс, исследуя язык мифов первобытных народов, приходит к выводу, что наиболее архаические мифы должны были состоять из одного слова - мифемы - «слова слов» 27 . Позитивистская школа настаивает на концепции индивидуального авторства песен, считая эддическую поэзию «искусственной», а не народной, возникшей не позднее эпохи викингов, т. е. в IX - XII вв.., а имена архаических богов при этом расцениваются как позднейшее романтическое добавление или украшение. Позиция современных исследователей (М. И. Стеблина-Каменского, Е. М. Мелетинского. В. В. Иванова, В. Н. Топорова) синкретична по отношению к двум приведенным концепциям: эддические песни происходят из фольклора, но подвергаются авторской стилистической обработке и отражают, таким образом, переход от фольклора к литературе.

4. «Старшая Эдда» включает 10 мифологических и 19 героических песен. Как повествования, в виде мифологической баллады мифы представлены в «Песни о Трюме» и в «Песни о Хюмире». Песни дидактического типа называются в «Старшей Эдде» «речами». В песни «Речи Высокого» свод дидактических правил, мудрость и знание заклинаний и рун (древней магии и сакральной письменности) Один в виде поучений и афоризмов передает слушателю, а через него - людям. Ведущие художественные приемы в песни - повтор и параллелизм. Диалогические песни тоже называются «речами» и выступают способом систематизации мифов в форме вопросов и ответов, в первую очередь, таким образом, репрезентируются космогонические мифы. По форме диалогические песни-речи представляют собой состязания в мудрости между богами и великанами («Речи Вафтруднира») или спор за невесту («Речи Альвиса»). Систематизация мифов осуществляется и песнях-прорицаниях: так, в первой части «Прорицания вельвы» (самой знаменитой песни «Старшей Эдды», открывающей сборник) пересказываются космогонические, а во второй - эсхатологические мифы. «Наиболее полную картину скандинавской мифологии дает «Волупса» («Прорицание вельвы»), песня о происхождении и грядущей гибели мира, которой открывается «Эдда»» 28 . Назначение песен-перебранок («Перебранка Локи», «Песнь о Харбарде») состояло в том, чтобы смешить, а не осмеивать. На протяжении песен этого типа сохраняется одна и та же эпическая ситуация, а основу песни составляет диалог. В «Перебранке Локи» Локи является на пир богов и всячески порицает и вясмеивает асов, обвиняя богов в «женовидности», а богинь в разврате. Разгневааные боги придумывают Локи срашное наказание, которое будет продорлжаться, пока не настанет Рагнарек, тогда Локи лсвободиться от цепей и сам поведет из потустроннего мира Хель корабль мертвецов. Песни-перебранки можно определить как эпико-драматические произведения, протокомедии. 29

5 . Героические песни «Старшей Эдцы» не менее архаичны, чем мифологические. Проблема соотношения мифа и эпоса в героических песнях находит в науке разное разрешение. Натурфилософская концепция идентифицирует героев эпоса в качестве символов и аллегорий природных явлений (луны, солнца или грозы). Сторонники позивистской школы демифологизируют эпос, считая, что его герои имеют исторические прототипы, а фигуры богов представляют собою позднейшие романтические добавления. Неомифологическая школа ищет истоки эпических сюжетов и происхождения героев эпоса в сфере мифа, но не природного, а ритуального, базируясь на концепции архетипов К. -Г. Юнга. Если обратиться к основным выделенным Юнгом архетипам (тени, дитяти-матери, анима-анимус, персоны-самости, мудрого старика-старухи), то можно вслед за Е. М. Мелетинским идентифицировать их как этапы становления личности или, по Юнгу, индивидуации. 30 Тень, анти-я архетипически выражает дочеловеческое начало в человеке. В «Саге о Вельсунгах» в процессе воинских посвящений Синфьетли отец и сын надевают волчьи шкуры и становятся волками, а затем вновь обретают человеческий облик. 31 Брюнхильд выступает непобедимой девой-богатыршей, тем самым показывая выявленность архетипа анима-анимус: бессознательно присутствующего начала противоположного пола в человеке. Становясь перед необходимостью выбора между личной безопасностью и целостностью рода, герой архаического делает выбор в пользу рода, реализуя тем самым двойственный архетип персоны (ориентированное вовне, социально адаптированное начало) и самости (внутреннее, индивидуальное начало).

В «Младшей Эдде» Один в виде мудрого старика является на краю ямы, вырытой Сигурдом перед поединком с драконом, и советует вырыть две ямы, чтобы в одну стекал яд дракона, а другую бы герой спрятался сам, чтобы не причинить себе вреда. Собственно преодоление расщепленности личности, переход с одной архетипической ступени на другую: от зверя к человеку, от дитяти к воину в ходе инициации, через свадебные испытания к обретению половой идентичности, путем социальной адаптации к равновесию между общественным и индивидуальным и наконец, к обретению истинной мудрости - путь становления, развития и формирования личности, соответствующей ранее приведенной концепции «биографии» героя архаического эпоса, предлагающей идентификацию архетипов через конкретные эпические события, типические для архаического эпоса.

6 . Героические песни «Старшей Эдды» отличаются тщательной разработкой образов героев (Сигурда, Гуннара, Гудрун, Брюнхильд). Особенно показателен образ Брюнхильд, показанный как разрываемый противоречиями, во всей сложности душевных переживаний («Краткая песнь о смерти Сигурда», «Поездка Брюнхильд в Хель»). Рефлексии подвержен и Гуннар («Краткая песнь о смерти Сигурда»), показана и глубина переживаний Гудрун («Первая песнь о Гудрун», «Вторая песнь о Гудрун»). Тенденция к показу душевного состояния персонажа способствует росту лирического элемента, а это приводит к появлению жанра героической элегии («Поездка Брюнхильд в Хель», «Первая песнь о Гудрун»), на протяжении которой сохраняется одна и та же эпическая ситуация, выступающая фоном к диалогу или лирическим излияниям героини, а эпические события проходят перед читателем в форме ретроспекции, воспоминания лирического субъекта о прошлом. В новом жанре героической элегии, как указывают авторы учебника «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987), «традиционный эпический сюжет … служит материалом для лирико-драматической обработки» 32 .

Песням о героях присущи накал страстей, экспрессивность. Их оригинальность определяется сочетанием эпического и лирического начал.

ЗНАЧЕНИЕ АРХАИЧЕСКИХ ЭПОСОВ В ИСТОРИИ
МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ирландский архаический эпос с его высокой и трагической героикой, изображением губительной и неодолимой силы любовной страсти сыграл ведущую роль в генезисе рыцарского романа, будучи воспринят, в первую очередь через легенду о Тристане и Изольде, обработанную Марией Французской (лэ «О жимолости»), Кретьеном де Труа («Клижес»), Беруля и Тома. Из кельтской традиции пришли в рыцарский роман образы чудесных волшебных помощников (феи Морганы (архаической Морриган)), спасающей на острове Аввалон (острове Яблок) раненого короля Артура, волшебника Мерлина, меча в скале, любовного напитка, магического любовного пятнышка). А затем, на рубеже XYIII - XIX веков «Песни Оссиана» (1763) Дж. Макферсона (1736-1796), выданные им за сборник старинных баллад цикла Финна, оказали значительное влияние на становление романтизма, в том числе и русского. С ними связано появление в романтической литературе специфических «оссиановских мотивов» (северных, суровых пейзажей, диких скал, холодного бурного моря, грозных и мрачноватых героев-воителей, а также культа любви, преодолевающей смерть, губительной власти любовных чар и посмертной мести).

Интерес к германо-скандинавской эпической поэзии пробуждается в мировой литературе в эпоху предромантизма и романтизма и не иссякает по сей день. Колоссальное творение Рихарда Вагнера(1813-1883) - оперная тетралогия «Кольцо Нибелунга» (причем, Вагнер сам выступал и автором либретто и композитором) (1848-1874), включающее четыре оперы («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»), представляет собой романтическую интерпретацию не только героического эпоса «Песни о Нибелунгах», но и архаических песен «Старшей Эдды». Творческий путь норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828-1906) начался с обращения к германо-скандинавской мифологии, что нашло выражение в пьесе «Воители в Хельгеланде» (1857). Причем, драматург усиливает трагическую разобщенность мифологических персонажей Сигурда и Брюнхильд, продлевая ее за пределы земного мира: Брюнхильд в «Старшей Эдде», взойдя на погребальный костер Сигурда, отправляется за ним в царство мертвых Хель («Поездка Брюнхильд в Хель»), чтобы соединиться с возлюбленным навсегда, в пьесе Ибсена Сигурд успел стать христианином и его ждет совсем иная загробная жизнь, чем язычницу Йордис (так Ибсен называет Брюнхильд), которую видят после смерти во главе поезда мертвых,везущего павших воинов в Вальгаллу.

Постоянный интерес к архаическим эпосам проявлял В. Набоков (1899-1977), в подтекст «Лолиты»(1955) наравне с прочими источниками включены и кельтские саги, а германо-скандинавская эпическая традиция проактуализирована в поздних англоязычных романах Набокова «Бледное пламя» (1962), «Ада» (1969). Особый интерес вызывает роман американского писателя Дж. Гарднера (1933-1982) «Грендель» (1971), в основе которого лежит модернистский прием фокализации. События архаического эпоса «Беовульф» показаны и проинтерпретированы с точки зрения Гренделя, что сообщает происходящему необычный и в высшей степени полемичный ракурс. Из интерпретаций германо-скандинавского эпоса хотелось бы отметить новеллу аргентинского писателя, поэта, эссеиста и философа Х. -Л. Борхеса (1899-1986) «Ульрика» (1975), построенную на игре противоречий между «Старшей Эддой» и «Песнью и Нибелунгах». Оригинальным образом мотивы из кельтской мифологии включены в подтекст романа современных американских писателей: Дж. Апдайка (1932-2009) «Бразилия» (версия легенды о Тристане и Изольде) и Ч. Паланика «Невидимые монстры» (1999, другой вариант перевода - «Невидимки»).

Стиль фэнтэзи, приобретающий особую популярность после выхода в печать трилогии Дж. Р. Толкиена (1892-1973) «Властелин Колец» (1954-1955, первый русский перевод первого тома под названием «Хранители» - 1983), а также после ее успешной экранизации, стимулирует появление самого широкого интереса к архаическим эпосам и их разнообразным, но, к сожалению, не всегда серьезным и конгениальным первоисточникам интерпретациям.

ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АППАРАТ
К РАЗДЕЛУ «КЕЛЬТСКИЕ САГИ»:

ФОРМУЛА ЭПИЧЕСКОГО СТИЛЯ - устойчивый стилистический прием, повторяющийся с вариациями в героическом эпосе.

САГА (от древнеисландского segga - сказать, рассказать) - прозаическое, т. е. рассказанное повествование. В форме саг сложился эпос Исландии. Сага повествует о прошлом. Она предельно объективна и прозаична, ее стилизация минимальна, а повествование отличается сжатостью и реалистичностью.

СКЕЛА - ирландское название отдельного произведения архаического эпоса, подчеркивающее его жанровое своеобразие, сравнительно с исландской сагой.

ЭТИОЛОГИЯ - объяснение причины, ЭТИОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие причину того или иного явления, а ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЕ - его происхождение.

ТОПОНИМИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы, объясняющие происхождение названия того или иного места.

КОРОЛЬ-ГЕРОЙ - центральная оппозиция в героическом и, отчасти, в архаическом эпосах, связанная с распределением активности между королем (в архаическом эпосе племенным вождем) и героем и особенностями тех взаимоотношений, которые складываются между ними.

БОГ-ДЕМИУРГ - творец мира, отделяющий хаос от космоса или преобразующий хаос в космос.

ТОТЕМИЧЕСКИЙ ПЕРВОПРЕДОК - родоначальник племени, освоивший для него определенную «свою» территорию в определенных границах. Наделяется чертами человека и животного, реже растения, которое покровительствует племени.

КУЛЬТУРНЫЙ ГЕРОЙ - мифологический персонаж, обучающий людей земледелию, ремеслам и искусствам.

ВЕРХНИЙ, НИЖНИЙ и СРЕДНИЙ МИРЫ - вертикальная организация пространства. Верхний мир принадлежит богам, средний населен людьми, нижний - предками и хтоническими чудовищами. Как правило, находит внешнее пространственное выражение в образе мирового древа.

ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА - деление пространства в архаических моделях мира на священные центры и прфанную периферию; центр мира священен, населен богами и людьми, его окраины, особенно север, принадлежат демонам, силам, враждебным человеку. В кельтском эпосе ледяным демонам - фоморам.

САКРАЛЬНЫЙ - священный.

ПРОФАННЫЙ - мирской, светский, не посвященный в некие тайны. В период Раннего Средневековья профаном назывался монах, не владеющий грамотой.

ГЕНЕЗИС - происхождение, возникновение какого-либо явления, в истории литературы, например, генезис жанра романа, восходящий к античности и Зрелому Средневековью.

К РАЗДЕЛУ «ПЕСНИ «СТАРШЕЙ ЭДДЫ»»:

АРХЕТИП - ключевое понятие в учении К. -Г. Юнга о коллективном бессознательном. Первосхема, предпосылка образа. Реализуется в разновидностях: архетипа тени («анти - я»), соответствующего дочеловеческому, звериному началу; анима-анимус, выражающем бессознательное начало противоположного пола в человеке; самости-персоны, где самость - внутреннее «я» человека, персона - внешнее, социально ориентированное начало человеческой личности, мудрого старика (старухи) как воплощения знаний о мире, истинного смысла, скрытого за суетой повседневной жизни.

МИФ - в последнее время определяется не терминологически, а по набору критериев, из которых идентифицирующими выступают два:

а) циклическая концепция времени;
б) предперсональность (распыленность) личности героя.

РИТУАЛ - словесные и игровые действия, рассчитанные на преобразование внешнего мира. Космогонический ритуал воспроизводит полностью или частично акт сотворения мира.

КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МИФЫ - мифы о сотворении мира.

РЕФЛЕКСИЯ - момент противоречивого состояния души героя, необходимости предпочтения и совершения выбора.

ГЕРОИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ - выражение в лирике печали о смерти героя и возвеличивание подвигов, совершенных им при жизни.

АНТИТЕЗА - композиционный прием, основанный на противопоставлении частей произведения, реализуется через контраст образов, ситуаций, пейзажей.

ПАРАЛЛЕЛИЗМ - идентичное, но не исключающее вариации построение строф в лирике, сюжетных эпизодов в эпосе.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:

К разделу «Кельтские саги»:

1. Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом народе. - М., 2003.

2. Ирландские саги. - M. - Л., 1961.

3. Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973.

4. Лики Ирландии. Книга сказаний. - М. - СПб., 2001.

5. Похищение быка из Куалънге. - М., 1985.

5. Поэзия Ирландии. - М., 1988.

6. Предания и мифы средневековой Ирландии. - М., 1991.

1. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - М., 1975.

2. Поэзия скальдов. - Л., 1979.

3. Скандинавская баллада. - Л., 1978.

4. Старшая Эдда. -СПб., 2001.

5. Мировое древо Иггдрасиль. Сага о Велсунгах. - М, 2002.

6. Снорри Стурлусон. Младшая Эдда. - Л., 1956.

УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

К разделу «Кельтские саги»:

Основная:

1. Бахтин М. М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. - Саранск, 1999.

2. Бондаренко Г. В. Мифология пространства средневековой Ирландии. - М., 2003.

3. Гюйонварх К. -Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. СПб. -М., 2001.

4. Иванов В. В. Происхождение имени Кухулина. // Проблемы сравнительной филологии, М. - Л., 1964, с. 451—461.

5. Смирнов А. А. Кельтские литературы.//Смирнов А. А. Из истории западноевропейской литературы, М.: Л., 1965.

6. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. - Л., 1984.

Дополнительная:

1. Кендрик Т. Д. Друиды. - СПб., 2007.

2. Кельтская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.

3. Мифология Британских островов. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2003.

4. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. - Л., 1980.

5. Леру Ф. Друиды. - СПб., 2001.

6. Стеблин-Каменский М. И. Культура Исландии. - Л., 1967.

7. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.

К разделу «Песни «Старшей Эдды»»:

Основная:

1. Гринцер П. А. Эпос древнего мира // Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. - М., 1971.

2. Гуревич А. Я. «Эдда» и сага. - М, 1979.

3. Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. - М., 1968.

4. Стеблин-Каменский М. И. Древнескандинавская литература. - М.,1979.

Дополнительная:

1. Аверинцев С. С. Аналитическая психология К. -Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. - М., 1972. - Вып. 3.

2. Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. - М. -Л., 1962.

3. Скандинавская мифология. Энциклопедия. Мифы. Верования. Легенды. Божества. Герои. - М.,2004.

4. Юнг К. -Г. Проблемы души нашего времени. - М., 1993.

5. Юнг К. -Г. Архетипы коллективного бессознательного // История зарубежной психологии 30-60-ые гг. XX века. Тексты. - М., 1986.

РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ:

К разделу «Кельтские саги»

Задание 1.

Прочитайте фрагмент саги «Сватовство к Эмер» и ответьте на вопросы:

1. Почему облик Кухулина отличается от облика обычного человека?
2. В чем смысл вставной конструкции «пока не овладевал им боевой пыл»? Почему боевой пыл несовместим с даром мудрости?

Всех превосходил Кухулин в подвигах быстротою и ловкостью. Женщины Улада весьма любили Кухулина за ловкость в подвигах, за проворство в прыжках, за превосходство ума его, за сладость речи, за красоту лица, за прелесть взора его. Семь зрачков было в королевских глазах его, четыре в одном глазу и три в другом. По семи пальцев было на каждой руке его, по семи на каждой ноге. Многими дарами обладал он: прежде всего - даром мудрости (пока не овладевал им боевой пыл), далее - даром подвигов, даром игры в разные игры на доске, даром счета, даром пророчества, даром проницательности.

Сватовство к Эмер // Исландские саги. Ирландский эпос. - М., 1973. С. 587.

Задание 2.

Прочитайте фрагмент из статьи Е. М. Мелетинского «Кельтский эпос» и ответьте на вопросы:

1. Почему сагу «Угон быка из Куалнге» называют «Ирландской Илиадой»?
2. В чем состоят героика и трагизм образа Кухулина?
3. Почему Кухулин не торжествует победу, оплакивая Фердиада? Почему, оплакивая Фердиада, Кухулин предчувствует и собственную кончину?

Главным богатырем уладов и главным героем ирландского эпоса является Кухулин (правильнее — Кукулайн), живший, согласно хронике, в I в. н. э. До получения настоящего имени, носящего тотемический характер (Кукулайн — «Пес Кулана»), он назывался Сетанта. Сетанции — одно из кельтских племен древней Британии. В имени его тестя (Форгал Манах), возможно, содержится воспоминание о племени менакиев, переселившихся в Ирландию из Галлии. Чудесное оружие Кухулина — gae bolga — заставляет вспомнить галльское племя белгов. Таким образом, некоторые древние элементы сказаний о Кухулине, видимо, ведут еще к доирландским общекельтским истокам. Однако, если непрерывная эпическая традиция и восходит к началу нашей эры, основное ядро уладского цикла сложилось, вероятно, между III—VIII вв. (до скандинавского нашествия), а его разработка в книжной форме (включая интерполяцию христианских мотивов) продолжалась в IX—XI вв. Цикл жил и после этого. Некоторые баллады на сюжеты сказаний об уладах относятся даже к XV в.

Тема войны между уладами и коннахтами наиболее полно развернута в самой обширной из саг этого цикла — «Угон быка из Куалнге», которую иногда называют «ирландской «Илиадой»». Поводом к войне здесь является похищение по повелению Медб прекрасного коричневого быка божественного происхождения, принадлежащего одному из уладов. Обладая этим быком, Медб надеялась превзойти богатством своего мужа Айлиля, владевшего прекрасным белорогим быком. Медб начала войну в то время, когда все улады, за исключением Кухулина, были поражены магической болезненной слабостью. Кухулин занял позицию у одного брода и вынудил вражеских воинов по одному вступать с ним в бой. Эта ситуация является своеобразным приемом выделения главного героя, она составляет раму повествования и определяет композиционную структуру саги, в принципе противоположную гомеровской «Илиаде». В «Илиаде» уход Ахилла от боя дает возможность, не нарушая непрерывности эпического повествования и цельности эпопеи, показать подвиги других героев и включить множество сюжетов. В «Угоне быка из Куалнге» значительная часть эпического материала вводится в форме вставок, интерполяций, рассказов действующих лиц и т. п. Отсюда — известная компилятивность «ирландской «Илиады»», не достигающей уровня органически единой большой эпической формы.

Итак, композиционный стержень здесь — серия поединков Кухулина с вражескими богатырями. Лишь учителю Кухулина — Фергусу (перешедшему на службу к Медб) удалось избежать такого боя. Он уговорил Кухулина добровольно пуститься от него в бегство с тем, что в другой раз он, в свою очередь, побежит от Кухулина и увлечет за собой все войско.

Только на три дня изможденного героя заменяет у брода бог Луг в виде юного воина. Свою помощь Кухулину предлагает и воинственная фея Морриган, а когда Кухулин ее отвергает, она, превратившись в корову, сама нападает на него. Таким образом, мифологические существа вмешиваются в борьбу, но исход ее целиком определяется героизмом Кухулина.

Сражаться с Кухулином приходится и его побратиму Фердиаду (они когда-то вместе проходили воинское обучение у колдуньи Скатах), могучему богатырю, имеющему роговую кожу, подобно Зигфриду немецких сказаний. Медб вынудила его выступить против Кухулина силой колдовских друидических заклятий.

Во время ночного отдыха после сражений богатыри дружески обмениваются едой и целебными зельями, их возницы лежат рядом, их кони пасутся вместе. Но на третий день Кухулин применяет ему одному известный боевой прием «рогатого копья» (упоминавшийся выше gae bolga) и убивает Фердиада. После смерти друга он, однако, впадает в отчаяние:

К чему теперь мне вся твердость духа?
Тоска и безумье мной овладели
Перед этой смертью, что причинил я,
Над этим телом, что я сразил.
(Перевод А. Смирнова)

Поединок с Фердиадом составляет кульминационный пункт повествования. Вскоре проходит срок магической болезни уладов, и они вступают в бой. Фергус, выполняя свое обещание, бежит с поля боя, увлекая за собой войска коннахтов. Коричневый бык из Куалнге убивает белорогого быка и мчится по земле коннахтов, неся ужас и опустошение, пока не разбивается о холм. Война, таким образом, становится бесцельной, и враждующие стороны заключают мир: улады захватывают большую добычу.

В «Угоне быка из Куалнге» много стихотворных вставок и есть ряд эпизодов, не связанных непосредственно с основным действием. В числе этих эпизодов — рассказ Фергуса о героическом детстве Кухулина: пятилетним он мог сражаться против пятидесяти других детей, а в шесть лет убил страшного пса, принадлежавшего кузнецу Кулану, и должен был «отслужить» у него определенный срок вместо пса, за что и получил имя Пес Кулана. Героика первого подвига и наречение имени, по-видимому, отражает древний обычай посвятительных испытаний (инициации) воинов.

В других сагах («Рождение Кухулина», «Сватовство к Эмер», «Болезнь Кухулина», «Смерть Кухулина» и др.) также содержатся различные архаические мотивы богатырской сказки, прикрепленные к Кухулину и как бы составляющие в своей совокупности его поэтическую биографию. Кухулин оказывается либо сыном бога Луга, от которого Дехтире зачала, проглотив насекомое с глотком воды; либо сыном Дехтире от ненамеренной кровосмесительной связи ее с братом — королем Конхобаром (мотив кровосмешения брата и сестры характерен для мифологического эпоса о «родоначальниках», первых царях и т. п.).

Кухулина воспитывает кузнец (так же, как германского Зигфрида; герои нартского эпоса кавказских народов получают даже «закалку» на кузнечном горне). У колдуньи Скатах Кухулин, как уже указывалось, вместе с другими богатырями проходит военное обучение. В этот период Кухулин вступает в связь с богатырской девой Айфе. Впоследствии их сын Конлоах ищет отца и, не зная его, вступает с ним в бой и погибает от его руки. Тема боя отца с сыном является международным эпическим сюжетом, известным греческому, немецкому, русскому, персидскому, армянскому и другим эпосам. Героическое сватовство составляет такой же обязательный момент поэтической биографии богатыря, как чудесное рождение и первый подвиг. Чтоб добиться руки Эмер, Кухулин выполняет ряд трудных задач, поставленных ему ее отцом. Уже будучи женатым на Эмер, Кухулин вступает в любовную связь с сидой (феей) Фанд. Этот мотив характерен для ирландского эпоса, но известен также и другим (ср. ниже древнескандинавские песни о Хельги). Сиды не столько покровительствуют герою, сколько сами нуждаются в его защите; и Кухулин отправляется в иной мир, чтобы сразить их врагов.

Одна из самых прекрасных саг о Кухулине — сага о его смерти. Кухулин падает жертвой собственного благородства и коварства своих врагов. Не смея нарушить зарок ни в чем не отказывать женщинам, Кухулин съедает предложенное ему ведьмами собачье мясо и тем самым нарушает тотемическое табу — запрет есть своего животного «родича». Кухулин не может допустить, чтоб коннахтские друиды спели «злую песню», т. е. колдовское заклинание, направленное против его рода и племени, и потому трижды бросает древком вперед копье, от которого, согласно предсказанию, он должен погибнуть. Копье убивает сначала его возницу и коня, а затем самого героя. После его смерти другой уладский богатырь — Конал Победоносный мстит за убийство друга. А женщины уладов видят дух Кухулина, парящий в воздухе со словами: «О, Эмайн-Маха! О, Эмайн-Маха — Великое, величайшее сокровище!»

Героика образа Кухулина, в принципе типичного эпического богатыря, выражает своеобразие ирландского эпоса. Это своеобразие выявляется при сравнении его с богатырями в других эпосах, например в гомеровском. Кухулин лишен пластичности Ахилла. В его облике есть черты архаического демонизма, выражающего магическую основу его мощи. Он иногда описывается как маленький черненький человек (хотя у древних кельтов образцом красоты считались белокурые), у него по семь пальцев, по нескольку зрачков; фантастически и гиперболически изображается его преображение в момент боевой ярости (как у скандинавских воинов — барсерков или богатырей якутского эпоса). Он побеждает с помощью чудесного оружия. Однако героика Кухулина глубоко человечна. В нем обнажены трагические возможности, вытекающие из героического характера. Это весьма отчетливо выступает в саге о его смерти. Как человек еще во многом первобытного общества, он опутан противоречивыми запретами и магическими предписаниями, как героическая личность, он делает выбор между ними в пользу рода-племени, обрекая тем самым себя на смерть.

Е. М. Мелетинский. Кельтский эпос. //История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. Т. 2. — 1984. — С. 460—467.

Задание 3.

Прочитайте фрагмент из критической статьи Владимира Соловьева «Лермонтов» и ответьте на вопросы:

1. Каким кельтским представлениям о барде соответствуют способности и судьба Томаса Лермонта?
2. Найдите старинную шотландскую балладу «Томас Рифмач» и установите соответствие между ею содержанием и тем пересказом легенды о Томасе Лермонте, который предлагает Вл. Соловьев?
3. Что в творчестве и судьбе М. Ю. Лермонтова соотносимо со способностями и загадочной судьбой его далекого шотландского предка? (Для ответа на вопрос вспомните стихотворения М. Ю. Лермонтова «Желание» и «Пророк»).

В пограничном с Англиею краю Шотландии, вблизи монастырского города Мельроза, стоял в XIII веке замок Эрсильдон, где жил знаменитый в свое время и еще более прославившийся впоследствии рыцарь Томас Лермонт. Славился он как ведун и прозорливец, смолоду находившийся в каких-то загадочных отношениях к царству фей и потом собиравший любопытных людей вокруг огромного старого дерева на холме Эрсильдон, где он прорицательствовал и между прочим предсказал шотландскому королю Альфреду III его неожиданную и случайную смерть. Вместе с тем эрсильдонский владелец был знаменит как поэт, и за ним осталось прозвище стихотворца, или, по-тогдашнему, рифмача - Thomas the Rhymer; конец его был загадочен: он пропал без вести, уйдя вслед за двумя белыми оленями, присланными за ним, как говорили, из царства фей. Через несколько веков одного из прямых потомков этого фантастического героя, певца и прорицателя, исчезнувшего в поэтическом царстве фей, судьба занесла в прозаическое царство московское. Около 1620 года «пришел с Литвы в город Белый из Шкотской земли выходец именитый человек Юрий Андреевич Лермонт и просился на службу великого государя, и в Москве своею охотою крещен из кальвинской веры в благочестивую. И пожаловал его государь царь Михаил Федорович восемью деревнями и пустошами Галицкого уезда, Заблоцкой волости. И по указу великого государя договаривался с ним боярин князь И. Б. Черкасский, и приставлен он, Юрий, обучать рейтарскому строю новокрещеных немцев старого и нового выезда, равно и татар». От этого ротмистра Лермонта в восьмом поколении происходит наш поэт, связанный и с рейтарским строем, подобно этому своему предку XVII в., но гораздо более близкий по духу к древнему своему предку, вещему и демоническому Фоме Рифмачу, с его любовными песнями, мрачными предсказаниями, загадочным двойственным существованием и роковым концом.»

Вл. Соловьев. Лермонтов // http://rodon.org/svs/l.htm. См. также бумажный

Ирландцы - народ кельтского происхождения. В середине 1го тысячелетия до н.э. кельтские плнмена населяли значительную часть Европы, в 6 в до н.э. они захватили Британские острова, покорив местное племя пиктов. Впоследствии под натиском германцев и римлян кельты были оттеснены на юго-запад Британских островов. Самым крупным очагом кельтской культуры стал остров Ирландия.

В языческую эпоху хранителями древних преданий в Ирландии были жрецы-друиды. После введения христианства в 5в друиды исчезли, а их роль в значительной степени перешла к филидам -- так называли магов, поэтов-певцов и прорицателей и бардам, подхватившим впоследствии лирическую составляющую традиции друидов. Филиды сохраняли и совершенствовали древние сказания в устной форме, а христианские монахи-ирландцы, будучи грамотными, со временем начали записывать народные предания о богах и героях.

Собственно мифологический эпос плохо сохранился. Его остатком, по-видимому, можно считать сказание о войнах, которые вели боги племени богини Дану (верховный пантеон кельтско-ирландских божеств) против других мифологических существ, с которыми они встретились, высадившись в Ирландии.

Гораздо лучше сохранились собственно героические сказания (главным образом в двух рукописях 12в. -- «Книга бурой коровы» и «Лейнстерская книга»), пронизанные, однако, мифологическими мотивами.

Богатейшая фантастика (мифологическая, а затем сказочная) чрезвычайно характерна для ирландского эпоса в целом. Представления о героях как перевоплощениях богов (и связанные с этим мотивы чудесного рождения) и о магической основе богатырской силы являются признаками весьма архаической стадии эпоса. Однако наряду с этим в ирландском эпосе находим развитые героические характеры и отчетливые воспоминания об исторических событиях. Правда, эпические войны -- это в основном межплеменные стычки, вызванные родовой местью, угоном скота, похищением женщин.

Древнейший цикл ирландского эпоса - уладский (Улад - нынешний Ольстер), в который входит около ста сказаний. Эпический король в сагах уладского цикла - Конхобар, эпический герой - его племянник Кухулин. Конхобар постепенно вытесняется из эпоса активным, действующим героем. Время действия - 1-е вв. нашей эры: Конхобар, согласно древнеирландским хроникам, жил с 30 года до н. эры по 33 г. н.э. Деление Ирландии на 5 областей, о котором еще говорится в сагах, было уничтожено в 130 г. Эпическая столица уладов - Эмайн-Маха - была разрушена в 332 г.

Уладский цикл начал складываться еще в доирландский период, основное ядро оформилось в 3-4 вв. (до скандинавского нашествия), запись - в 9-11 вв. Самая древняя рукопись, содержащая сказания о Кухулине -- «Книга Бурой Коровы», названная так по материалу, из которого сделан ее переплет, была написана около 1100 года.

Исторический фон уладского цикла -- враждебные отношения уладов с Коннахтом и другими королевствами Ирландии.

Тема войны между уладами и коннахтами наиболее полно развернута в самой обширной из саг этого цикла -- «Угон быка из Куалнге», которую иногда называют «ирландской «Илиадой»». Поводом к войне здесь является похищение по повелению королевы коннахтов Медб прекрасного коричневого быка божественного происхождения, принадлежащего одному из уладов. Обладая этим быком, Медб надеялась превзойти богатством своего мужа Айлиля, владевшего прекрасным белорогим быком.

К уладскому циклу примыкают и некоторые сказочно-романические повествования, в которых образ Кухулина отсутствует. Это, например, сага, рассказывающая о том, как улады заставили бежать наперегонки с конями жену улада Крунху чудесную сиду Маха. Ее быстрым бегом похвастался муж, нарушив тем самым запрет. Сага близка по сюжетной схеме к универсально распространенной сказке о чудесной жене.

«Смерть сыновей Уснеха» повествует о том, как из-за девушки Дейрдре, в соответствии с предсказанием мудрого Катбада, произошла кровавая распря между уладами. Конхобар растил ее, чтоб сделать своей наложницей, но она полюбила Найси, сына Уснеха, и бежала с ним. Конхобар коварством заманил сыновей Уснеха в Эмайн-Маху и перебил их. Дейрдре не примирилась с насилием и покончила с собой.

Сказание о любви Дейрдре и Найси принадлежит к той традиции кельтских сказаний о «любви сильнее смерти», из которых вырос знаменитый сюжет о Тристане и Изольде.

Вторым по значению является цикл Финна, сложившийся на юге Ирландии. Цикл Финна творчески разрабатывался в период внешних нашествий вплоть до порабощения англичанами, сначала в виде саг, а потом и в форме баллад, получивших широкое распространение не только в Ирландии, но и в Шотландии. Финн был вождем фенниев, особой воинской организации, независимой от королевской власти и действовавшей по всей Ирландии, кроме Ольстера (Улада). Феннии жили преимущественно продуктами охоты. Они должны были защищать население от внешних нападений (отражение эпохи скандинавских набегов) и поддерживать правопорядок. Феннии подчинялись четырем табу: брать жен не за богатое приданое, а за личные качества, не совершать насилия над женщинами, не отказывать в пище и ценностях, отступать не менее, чем перед десятью воинами. Табу эти носят в значительной мере нравственный характер.

За пределами уладского цикла и цикла фенниев остается значительное число саг, в которых действие нередко приурочено к «царствованиям» и прикреплено к личностям различных ирландских королей, упоминаемых в хрониках (чаще VI и VII вв.). Эти саги не героические, - они представляют собой своеобразные легенды и предания, насыщенные мифологической фантастикой. К тому же в них отражены сложные представления древних кельтов о переселении душ и о загробном мире. Излюбленные темы этих саг: любовь смертного и сиды (как в «Болезни Кухулина», ср. «Исчезновение Кондлы, сына Конда ста битв», «Любовь к Этайн», «Смерть Муйрхертаха, сына Эрк») и плавания смертного в «страну блаженства» («Исчезновение Кондлы», «Плавание Брана, сына Фебала», «Плавание Майль-Дуйна», «Приключения Кормака в обетованной стране» и др.). Так, в одной из саг рассказывается, как сида Этайн, жена бога Мидера, из-за зависти другой сиды превращается в насекомое, а затем возрождается в виде земной женщины, становится женой верховного короля Ирландии Эохайда и внушает иссушающую любовь его брату, а затем снова возвращается к богу Мидеру.

В замечательной саге о смерти короля Муйрхертаха (согласно хроникам, он умер в 526 или 533г.; сага относится по данным языка к XIв.) сида Син, мстя за отца, влюбляет в себя Муйрхертаха, отвлекает его от семьи и церкви, полностью лишает воли, тешит его игрою призраков, и когда король нарушает запрет, называя ее имя (мотив из сказок о «чудесной жене»), заставляет его сгореть в покинутом дворце. Эта поэтическая сага замечательна тем, что любовная страсть рисуется в ней как губительная болезнь, порожденная колдовскими чарами.

В сагах о плавании в «страну блаженства» переплетаются кельтские языческие образы счастливой страны фей (осложненные представлением о греческом элизиуме и христианском рае) с туманными представлениями о далеких странах, с мотивами волшебных сказок. В «Плавании Майль-Дуйна», в этой миниатюрной «ирландской «Одиссее»», встречаются следы знакомства с мотивами настоящей «Одиссеи», с образами Циклопа и Кирки.